прошептал:
– А ты думаешь, ему нужна твоя прекрасная душа? Ему нужно вернуть свои акции, дурочка ты моя! Прощай!
Потом она бродила по улицам, выбирая самые немноголюдные и чистые. Потому что после разговора с Джонни не хотелось больше никакой грязи. Даже под ногами. Она разглядывала цветной мощеный тротуар, и в голове ее, подобно сложному узору на нем, заплетались друг об друга длинные путаные мысли.
Значит, многие знают, что Ник когда-то был обманут ее отцом. И теперь справедливо будут полагать, что он решил отыграться. А может, так оно и есть на самом деле?
Джонни, конечно, все правильно рассчитал. Он желает поговорить с Ником на какие-то важные деловые темы? Ну конечно! После того как отец его уволил, лучшего союзника против Далласа Слеттери ему не найти, ведь они оба пострадали: один потерял деньги, а другой – хорошую должность. Она вздохнула. Нет, расплетать интриги бизнеса, да еще придуманные таким изощренным негодяем, как Джонни, ей не под силу. Вики посмотрела на весеннее небо. Как хочется быть птицей! Сверху все так хорошо видно, словно фигурки на шахматной доске. Оттуда видно, что эта партия безнадежна для нее. Она знает, чего хочет Джонни, догадывается, чего хочет Ник. А сама она, Виктория Слеттери, чего хочет?
Хорошо было бы снова уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тепло, где море и закаты в полмира. Где никто и никогда не помешает, не задаст вопросов, не расскажет тайн из прошлого, не станет осуждать. И чтобы Ник был рядом. Ей все равно, кто из них с папой негодяй. Ей все равно, кто был виноват в этой истории и в какую чертовщину Ник замышлял ее втянуть. Ну и что? Ей нужен именно он, она согласна на все, лишь бы он был рядом.
Она вдруг увидела себя в зеркале витрины. Коричневые ботфорты, натянутые на джинсы, черный плащ до колена, очки вполлица. Стиль «Нью-Йорк». Вики усмехнулась. Он так и называется «Нью-Йорк», она сама видела в каком-то журнале. Между прочим, ей очень идет. И не просто идет: это и есть, наверное, то, что она себе обещала. Когда внешний вид совпадает с внутренним содержанием – любая одежда сидит великолепно. По-другому это называется – гармония. Гармония души и тела, разума и чувств, прошлого и будущего. И она, пожалуй, ее достигла.
Только вот Ник…
А вечером Вики поняла, что сильно недооценивала Джонни.
Едва она переступила порог, ее встретил суровый отец. Он сидел в холле, видимо, уже давно, на том самом диванчике, где признался ей, что нечестно поступил с Ником. Судя по выражению лица, на этот раз признаний он ждал от нее.
– Ну?
– Добрый вечер, папа!
– Расскажи-ка мне, что у вас с Ником?
– А… Откуда ты знаешь?
– Птица на хвосте принесла. У нас был ужин с Джонни. Последний. Он жаловался на твое поведение. Неужели ты в корректной форме не можешь отказать мужчине?
– Папа, ну ты же сам сказал, что он подлец. Почему ты ему веришь?
– Ладно, дочка, Джонни меня больше не интересует. Лучше ответь на главный вопрос: у вас с Ником роман? И давно? Ты для этого наводила о нем справки у меня?
– Нет. Я не знала. То есть… я знала. Папа! Какое это имеет значение! Я наконец-то встретила мужчину, которого…
– Про Джонни ты тоже так говорила. Но теперь я намерен жестко поставить вопрос: чего ему надо?
– Не знаю. – Она опустила глаза, вспомнив утреннюю сцену на улице. – Я правда не знаю.
– Надеюсь, ты понимаешь, что после всего, что между нами произошло… я буду сомневаться в чистоте его намерений!
– Но за все эти годы он не сделал тебе ничего плохого.
– Я не хочу, чтобы наши пути с ним снова пересекались.
– Папа! Как ты можешь так говорить!
– …И тем более на семейной территории! Дочка, пойми, этот человек, возможно, очень зол на меня. Возможно, он вынашивает план мести, а ты в нем – марионетка.
Где-то она уже это слышала. Или думала?
– Папа, но ты виноват перед ним! Он имеет право хотя бы на объяснение.
Отец развел руками:
– Извини, это бизнес. Тут ничего не поделаешь. Таковы правила игры: или ты, или тебя.
– Но ведь так нельзя! Он тебе ничего не должен, почему ты говоришь про него такие вещи? Ты сам виноват перед ним!
– Ах, перестань повторять: виноват, виноват! Знаешь, сколько лет меня мучила совесть?
– В любом случае, не похоже, чтобы до сих пор.
– Дочка, ты очень сильно, просто чудовищно изменилась!
– Что тебе не нравится?
– Все нравится. Ты стала очень похожа на мать… Но меня пугает твой идеализм. Раньше, услышав эту историю, ты похвалила бы меня за ловкость и дальновидность.
– Да?
– Да.
– А теперь я его люблю.
– Что?
– Я люблю Ника, папа.
– Что ты сказала?
– Что слышал.
Даллас схватился за голову.
– Ты в своем уме?!! Это человек, который…
– А я ему верю.
– Это… Мы даже не знаем, кто он!
– И я не передумаю, даже если на самом деле он окажется чертом с рогами. Вот так, папа!
8
В среду позвонил Ник. Вики и так была несколько оскорблена его долгим молчанием, а когда он спросил: «Может быть, мне не стоило звонить так рано?», она и вовсе рассвирепела.
– Ты позвонил вполне вовремя! Сегодня утром я как раз вспомнила про тебя!
– Ты так редко обо мне вспоминаешь? – Голос Ника стал игривым и нахальным, как в первые дни знакомства.
От робости и смятения, приятно удививших ее в последнюю встречу, не осталось и следа. Сегодня Ник был в своем амплуа. И она тут же неосознанно переняла его манеру говорить.
– Я вообще, если честно, о тебе мало думаю. Но сегодня, – она притворно зевнула, – а-ах!.. О чем это я? А, да: сегодня мне приснилось море. Ну и ты вспомнился, как человек причастный к этой истории.
– Ах, причастный?
– Да, – изо всех сил изображая равнодушие, ответила она, ибо сердце у нее в эту минуту колотилось как бешеное.
– Ну хорошо, как причастный человек я имею право задать вопрос?
– Конечно.
– У вас все еще роман?
– С кем?
– С Джонни.
– А… какое это имеет значение? Я же не спрашиваю, с кем у тебя сейчас роман.
– Это и так ясно. С тобой.
– С… С кем?
– С тобой.
