удостовериться, что их любимый мужчина (пусть и один на двоих) тоже цел и невредим. А уж потом, когда они вернутся в цивилизацию, возможно… Впрочем, рано об этом думать!
— София, он жив! Я знаю…
— Я тоже знаю, — холодно ответила та, не поворачивая головы.
— Послушай, у меня важная новость! — Кэтрин села рядом на песок и поморщилась: левое колено и левая рука сильно болели. Но это было сущей ерундой по сравнению с радостью, которая клокотала в груди. — Остин кричал, что видит катер, когда мы тонули! Он звал нас…
— Что?
— Да! Я была рядом с ним!
София повернула к ней заплаканное лицо с красными глазами. Взгляд ее был жесткий. Голос — тоже.
— Что за бред ты несешь?
Кэтрин торопливо заговорила, надвигаясь на Софию и путая слова:
— Это не бред! Это правда! Он говорил, что мы должны плыть к катеру… не знаю, насколько это было возможно… я сама не видела, а он как-то заметил… Он, наверное, сейчас где-нибудь… у врача. Его госпитализировали, но он, конечно, все расскажет, и за нами… за нами вернутся… Но главное — он жив! Наш Остин жив!
Задумчиво проглотив «наш», София посмотрела на нее с жалостью.
— Да тебя саму надо госпитализировать. Кэтрин, ты сильно ударилась головой обо что-то.
— Я не ударялась! Я слышала! И даже видела! Все будет хорошо!
— Достаточно.
София поднялась, давая понять, что ее больше не интересуют эти заявления, молча обошла Кэтрин и направилась к Джеймсу.
— Послушай, у меня мобильный пытается ожить, — донесся до Кэтрин ее вполне дружелюбный голос. — Посмотри, пожалуйста, что с ним можно сделать.
— Мобильный? — весело отозвался Джеймс. — Ты что, хранила его в резиновом надувном шарике?
— Что-то в этом духе. У меня есть прозрачный непромокаемый чехол… Ну что ты так смотришь? Я же на яхте собиралась плыть, мало ли что! Ты же знаешь, я девушка предусмотрительная.
Кэтрин нахмурилась: София так разговаривает с ним, будто они сто лет знакомы. Она вспомнила, как Джеймс смотрел на Софию, когда та грустила у воды, и неясное подозрение шевельнулось в ее груди. Что за новые фокусы? Уж не любовники ли они? Вот это да!
Она осторожно, словно движения могли выдать ее мысли, поднялась и побрела в их сторону. Джеймс, как мужчина, не интересовал ее, но сейчас Кэтрин почувствовала отчетливый укол ревности. Почему он только что гладил ее по голове, обнимал и утешал, словно любимую женщину, а теперь точно так же тепло и заботливо разговаривает с Софией? Ей всегда было жалко делить мужчину с кем-то еще, даже если этот мужчина всего лишь друг.
Кэтрин остановилась возле них.
— Что тут у вас? Мобильный?
София игнорировала ее вопрос и продолжила, обращаясь к Джеймсу:
— Похоже, это наш единственный шанс, чтобы не торчать тут неделю или месяц. Вода, конечно, попала в корпус, но все не так фатально, как могло бы быть. Смотри, мигает.
— Да. Но ему не хватает заряда, это во-первых. А во-вторых, он не ловит оператора.
— Видишь, я не зря вчера интересовалась здешними вулканическими породами. Давай залезем повыше. На один звонок зарядки хватит… — София, не теряя времени, стала взбираться на скалу. — Остин, наверное, ждет моего звонка.
— И вообще, нам надо осмотреть остров! — добавила Кэтрин. — Заодно и выяснить…
— Слушай, пропусти меня вперед! — сказал Джеймс, тоже совершенно игнорируя Кэтрин. — Я все- таки мужчина, тем более привык лазить в здешних местах.
София отступила, улыбаясь.
— Ну веди нас, вождь краснокожих!
Кэтрин переводила возмущенный взгляд с Джеймса на Софию и обратно.
— Эй вы! Извините, что помешала, но хочется спросить: а мне что делать? Я не могу лазить, я уверена, что у меня переломы.
Переломы — это, конечно, была тактическая хитрость.
— Ты лучше подожди нас здесь, — спокойно, как ни в чем не бывало ответил Джеймс. — Тебе же не обязательно звонить Остину.
9
Второй день остров поливал дождь. София сидела на песке и напряженно глядела на воду. За все время пребывания на острове она уходила с берега в общей сложности на насколько часов, чтобы поспать и перекусить бананами — единственной едой, имеющейся на острове.
Вчера они пытались найти пресный источник, и им даже удалось, но он был настолько скуден, что попить из ладони не представлялось возможным, а никакой посуды у них не было. В конце концов Джеймс сорвал и хитро разложил крупные листья каких-то растений так, что за час ливня у них набралось несколько литров дождевой воды.
— Конечно, это не водопроводная вода, пропущенная через фильтры, — сказал он, пробуя ее на вкус, — но хоть что-то.
— Мы ее будем кипятить и заваривать чай! — радостно предложила Кэтрин.
— Зачем самим заваривать? — приподняв брови, с издевкой произнесла София. — Можно попросить официанта.
Кэтрин нахмурилась.
— Ты считаешь, что мы не сможем развести костер из-за сырых дров?
— Нет, я считаю, что нам никто тут не оставил заварки и серебряных чайников. Почему-то. А еще я считаю, что тебе пора снять розовые очки, девочка.
— Что, совсем снять?
— Да. Причем во всех отношениях!
Кэтрин вздернула подбородок.
— Да ты что, я без них не смогу! Да и мужчинам так больше нравится.
— Хорошо, уговорила, оставайся в них. Только не забывай, что тебе скоро тридцать. — В голосе Софии было настоящее презрение. — На юную кокетку ты уже не тянешь.
Кэтрин обиженно отвернулась от нее. Да, конечно, она имеет право так говорить: ведь Остин ее жених…
— Если вы будете ссориться, я обеих свяжу и закину в море, — строго сказал Джеймс.
Софию словно подменили, особенно с тех пор, как стало известно, что Остин недоступен, а аккумулятор на мобильном телефоне приказал долго жить.
Почти час они с Джеймсом терзали ее телефон, стоя на самой высокой скале, но тот после одного набора номера больше не подал признаков жизни, в последний раз мигнул, показал рекламу своей фирмы- производителя и погас окончательно. Теперь они не знали, где находятся, жив ли Остин, и, что самое печальное, не могли сообщить о себе. Перспективы были весьма неутешительные.
Весь первый вечер, поняв, что на ближайшее время их жизнь — это длинное уравнение с несколькими неизвестными (и прежде всего это касается судьбы Остина), Кэтрин проплакала, лежа на самодельной кровати, которую Джеймс смастерил им одну на троих под узеньким навесом скалы. Это было все, что они могли себе позволить, чтобы не спать под дождем, пока остров как следует не изучен.
Ни о каком костре, разумеется, не могло идти и речи, разводить его было нечем, не из чего и негде: все вокруг истекало водой и плавало в воде, намокая сверху и снизу.
