родителями.
– Уже обвиняет. Наверху мы только об этом и говорили. И все равно, увидишь, как быстро это пройдет.
– И ты, конечно, хочешь занять освободившееся место как можно скорее.
– Я очень хорошо знаю женщин… Не говори ей про мой развод. Я как-то не подумал, что сейчас это будет лишнее, когда хотел вам сообщить. И знаешь что, Оскар, мы должны быть с ней рядом. По крайней мере, я собираюсь так и сделать.
– У тебя нет шансов, отец.
– Я не думаю об этом сейчас.
– Чушь! Ты всегда об этом думаешь. Мэг у тебя как кость в горле, это высечено на твоем лице! И приехал ты сюда именно за ней, а не про развод сообщить. Смотри, как все хорошо устраивается.
– Не смей так со мной разговаривать!
– Ладно, мы взрослые люди, и давай будем называть вещи своими именами. У тебя в ее присутствии срабатывает инстинкт самца. Это видно невооруженным взглядом. Ты просто с ума сходишь, когда оказываешься в одной комнате с ней! И как у тебя сейчас хватило терпения не… Ведь ты так долго был в ее спальне!
– Оскар, ты сейчас получишь пощечину! Я все-таки твой отец.
Оскар зло посмотрел на него, отодвинувшись на скамейке:
– У тебя нет шансов, отец.
– Шанс есть всегда.
– Она любит другого.
Лицо Грега изменилось. Глаза беспокойно забегали, скулы налились румянцем, было ясно: он ревновал.
– Кто он? Почему я раньше о нем не знал?
– А его раньше не было.
– А, французики. Они такие легкомысленные и непостоянные, думаю, это у них ненадолго.
– Не забывай, что она тоже француженка.
– Женщине это только добавляет цены.
– А ты все привык оценивать, да? Оценивать и покупать. А чего не удается купить – просто отнимаешь. Так ведь, отец?
– Оскар!
– А Мэг не такая, она никогда не сможет с тобой быть. У тебя нет шансов.
– Кто он?
– А вот это, – сказал Оскар, вставая, – это уже запретная тема. Спокойной ночи, отец.
6
– А ведь это был знак.
– Что, Мэгги? – Грег с преувеличенной внимательностью посмотрел ей в глаза.
Они сидели за столиком вагона-ресторана, в ожидании завтрака, по пути в Ричмонд. Ехать было не долго, но перекусить они решили в дороге, чтобы не тратить на это время потом.
– Я говорю, знак. Когда я в Париже продала кольцо Майкла, которое он мне подарил на помолвку.
– Зачем же ты его продала?
– Деньги были нужны. Пока я случайно не встретила Оскара, я была в очень затруднительном положении, после этой истории со счетом.
Мэг посмотрела в окно на серое майское утро. Она подумала, что ее настроение полностью соответствует погоде. За ту неделю, что пришлось провести в хлопотах по поводу похорон, и несколько дней после, когда она сначала собирала родственников на оглашение завещания, потом провожала их по вокзалам и аэропортам, прощаясь с каждым лично, – за все это свинцовое время она ни разу не плакала. Слезы были в первый вечер, когда стало известно о смерти Майкла, а потом, по прилете в Вашингтон, ее сердце словно сковало железным обручем, и она не могла выдавить из себя ни слезинки. Она сильно осунулась, похудела, кожа на лице вместо обычного желтоватого оттенка, цвета южного загара, стала бледной, под глазами залегли темные круги.
Грегу было больно смотреть на нее. Он желал бы облегчить ей жизнь, согреть ее своим теплом, да что там – заключить в объятия навсегда и решить тем самым все ее проблемы. Бедная девочка! Сколько всего на нее свалилось, что лучше бы ей довериться ему, такому сильному, опытному и…
– Слушай, Грег, – она прервала ход его патетических мыслей, – я решила уехать отсюда.
– Наверное, это правильно, тебе надо отдохнуть, я могу…
– Насовсем.
– Как насовсем? Куда насовсем? – Грег чуть не уронил вилку с поддетым на нее куском холодной телятины.
– Во Францию, конечно.
– Мэг! Ты в своем уме? Что тебе там делать?
– У меня там больше друзей, чем здесь. Да и Оскар теперь будет в Европе. – Она вздохнула, покачав головой в ответ на его возражения. – Нет, Грегор, я все решила. Это не подлежит обсуждению. Может, хотя бы там мне удастся найти себе применение.
– Зачем же мы едем в твои магазины?
Мэг вспомнила, как скандалил Майкл, когда она решила оставить бизнес отца – два маленьких книжных магазинчика – себе. Конечно, ежегодный доход от них обоих, сосчитанный в совокупности, не превышал и сотой доли того, что они с Майклом тратили за неделю. Но она из принципа не стала расставаться с живым творением рук ее родителей, хотя ей было тяжело, очень тяжело приезжать туда всякий раз и, в конце концов, она наняла двух управляющих. Майкл быстро сориентировался и перестал взывать к ее здравому смыслу по поводу низкой доходности магазинов. Он подошел к проблеме с другой стороны: это все так трудно переживать, говорил он, ведь там, в этих магазинчиках, ее семья была так счастлива. Зачем ворошить прошлое… Она вняла его словам и перестала появляться в Ричмонде, но магазины все же оставила.
– Так что мы будем делать в Ричмонде, Мэг? – повторил Грегор.
– Продавать магазины.
– Но это же история твоей семьи.
– Только самый печальный ее отрезок.
– Мэгги, я не хочу принимать в этом участия, ты потом будешь жалеть, когда вернешься из Франции.
– Я не вернусь из Франции.
– Мэгги, – голос его наполнился такой нежностью, что ей стало не по себе, – ты очень, очень устала. Ты обязательно вернешься сюда, потому что здесь – твой дом.
– Это ты дом Майкла имеешь в виду?
– Он теперь твой.
Она в задумчивости посмотрела сквозь него и, размышляя о чем-то своем, произнесла:
– А ведь и правда, Грег. Зачем мне такой большой дом?
– Я надеюсь, ты не собираешься заодно продать и его? Это было бы сумасшествием. Это дом с историей. В нем можно сделать семейный музей!
– Грег, в любом доме, будь на то желание, можно сделать семейный музей, если, конечно, семья что-то из себя представляла. Нет, я не собираюсь продавать дом Майкла. У меня появилась другая мысль, но об этом – позже.
Она взяла сумку – в окне уже замелькали пригороды Ричмонда – и, четко ступая острыми каблучками по ковру, пошла к выходу. Грег несколько секунд пронзительно смотрел ей вслед, но потом встряхнулся, расправил плечи и пробормотал:
– Все получится. Только надо дать ей время.
Город был хмур и нелюбезен. Прямо у вокзала Мэг окатила грязью какая-то машина с пьяной орущей толпой, и настроение сразу испортилось. Она собрала управляющих и безо всяких околичностей сообщила им о своем решении. Один из них согласился тут же выкупить магазин, в котором работал, а с продажей
