собственного сына? — Она протянула к нему руку, но он отшатнулся. — У меня тоже есть голова на плечах.
Он провел ладонью по лицу.
— Твоя догадка может причинить много вреда.
— На эту догадку меня навели обои, — продолжала свои размышления Тея.
— Обои? Что за чушь?
— Ты, Дэймон, походишь на стену, укрытую ото всех за несколькими слоями обоев. Я сняла эти обои, и мне понравилось то, что я там увидела.
— Ты неплохо сегодня соображаешь, Тея, — проворчал Дэймон. — Только больше не надо так глубоко заглядывать. Никто тебе за это спасибо не скажет.
Он вылетел из кухни.
Тея даже вздрогнула от грохота входной двери. Без живительного присутствия Дэймона невозможно было думать ни о чем другом, как только о ноющей боли в руках. Наверное, она проявила излишнюю сообразительность.
Дверь хлопнула еще раз, и по холлу раздались тяжелые шаги Дэймона. Тея радостно замерла. Выдвинув из-под стола стул, Дэймон развернул его спинкой к себе и сел.
Отчаяние было написано на его лице, а в голосе звучал гнев.
— Наверное, мне надо было солгать. Но я просто не ожидал, что ты способна на провокацию.
Тея скрестила руки на столе, чтобы удержать себя от желания дотронуться до него.
— Слишком уж ты уверен в том, что репутация крутого байкера надежно прячет твою настоящую сущность.
Дэймон фыркнул.
— Ты ничего обо мне не знаешь.
Тея изогнула губы.
— Знаю больше, чем тебе кажется, Дэймон. Например, что сейчас ты гораздо больше зол на себя, чем на меня.
— Естественно, — взорвался Дэймон, — я же дал слово!
— Я догадываюсь, почему это так угнетает тебя. — Тея не поддалась его бешеному настроению и говорила спокойно. — Тем не менее я рассчитываю, что ты объяснишь мне свою странную ложь. Можешь не бояться, я не выдам твою тайну. Я умею хранить секреты.
Тея откинула слипшийся от клейстера локон и с улыбкой посмотрела на Дэймона.
— Обещаю молчать, тем более что ты проговорился случайно.
Дэймон смотрел на нее в течение нескольких минут. Тея даже вздрогнула, когда он наконец прерывисто вздохнул.
— Ладно, расскажу. Только затем, чтобы ты поняла, почему так важно сохранить это в секрете. — Он встал. — Но учти, я делаю это не потому, что доверяю тебе, Преббл, я не так прост.
Сердце Теи болезненно сжалось при этих жестоких словах. Он-то, в отличие от нее, не тратил свое драгоценное время на думы о ней.
— Ты же доверял Доре.
Он пренебрежительно хмыкнул.
—
— Отлично, — бросила Тея, даже не стараясь скрыть боль. — Тогда лучше не рассказывай.
Дэймон снова выругался.
— Я бы и не рассказывал, будь моя воля. — Он провел рукой по волосам, случайно вытянув спутанные пряди из хвоста. — Ты не понимаешь психологию маленьких городов. Когда Рони сообщила Мэлу, что беременна, он уже ненавидел меня по примеру многих других в Пайн-Бьюте.
— Ненавидел? Но ведь ты…
Он знаком прервал ее.
— Ну, может быть, я немного утрирую, но то, что они вычеркнули меня из списка порядочных горожан, это уж точно. Мэл был не единственным отцом, который оберегал свою дочь от моей компании. Однажды ночью он заметил, как она прокрадывается в свою комнату после свидания со мной. Поэтому ничего удивительного в том, что он посчитал меня виновным в совращении невинной девочки.
— Ладно, это понятно, но я не понимаю…
На этот раз Дэймон заставил ее умолкнуть свирепым взглядом.
— Я знаю… настоящего отца Мэтта. — С этими словами он взял лежавшую поблизости вилку и стал тыкать ею в коробку с жареной курицей. — Друг семьи… Рони с ним общалась еще в детстве. Когда в старших классах у Рони стали возникать обычные подростковые проблемы, она делилась с ним, а он был очень внимателен к ней.
— Как вы с Дорой.
— Нет! — резко ответил Дэймон. Аромат, исходивший из проделанных им дырок, привлек его внимание, и он перенес свой гнев на бумажные салфетки. — Таких, как Дора, больше нет. Но он очень хорошо относился к Рони. И вскоре она сочла, что влюбилась в него, а ей было уже восемнадцать. Она была такая красивая, такая любящая, он знал ее так давно… Думаю, однажды он просто не смог устоять.
— Однажды? — Тея покачала головой. — Но почему же она не рассказала отцу?
— Неужели ты не понимаешь, к каким последствиям это могло привести? — раздраженно спросил Дэймон. — Узнал бы целый город. А этот парень был, и до сих пор является, лучшим другом Мэла. Мать Рони и его жена тоже подруги. Семьи вместе встречают Рождество. Всегда. Вместе с детьми и внуками этого человека. Вместе с Мэттом. — Дэймон свирепо глянул на нее. — Кроме того, он священник.
— Священник? — Такого Тея не ожидала услышать. — Неудивительно, что Рони обращалась к нему со своими проблемами. — Она застонала. — Думаю, что огласка повредила бы не только отношениям между их семьями.
Пересилив себя, Дэймон отложил вилку в сторону и сгреб в ладонь истыканные салфетки.
— Для такого городка это было бы настоящей бомбой. Ну а насчет меня… для роли соблазнителя я прямо-таки создан. Никто в городе не удивится. Сама Рони никому ничего не говорила. Даже Мэлу. Он сделал собственные выводы. — Дэймон встал, чтобы выбросить кусочки бумаги в мусорное ведро под раковиной.
— А почему ты смирился с отведенной тебе ролью?
— А почему это должно меня волновать? Я собирался уезжать и считал, что никогда больше не вернусь. Если у кого-то были такие же догадки, как у Мэла, то меня это ничуть не трогало. — Он пожал плечом. Как Тея уже успела запомнить, это означало, что он напряжен до отказа. — Рони была моим другом. Она попросила меня ничего не говорить, и я не стал.
— Но когда ты решил вернуться в Пайн-Бьют, и…
— Еще до моего возвращения, когда я приезжал навещать Дору, я начал понимать, как все запуталось. Но я дал слово Рони…
— А как же Мэтт? — вспомнила Тея. — Что ему сказала Рони?
— Да, с этим было сложнее всего, — согласился Дэймон. Его голос смягчился, когда он заговорил о ребенке. — Мы пообещали ему все объяснить, когда он подрастет.
Тея изо всех сил постаралась, чтобы в следующем вопросе не прозвучало осуждения:
— А какие у тебя отношения с Мэттом?
Взгляд Дэймона бродил по кухне, словно он не решался посмотреть ей в глаза.
— Это проблема. Я очень люблю этого ребенка. Катаю его на мотоцикле, хожу с ним на спортивные соревнования, играю…
Тея почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, но им ни в коем случае нельзя было давать волю. Она очень боялась вспугнуть в Дэймоне прилив откровенности.
— Но все-таки я сказал ему правду — что я не его отец, но очень хотел бы им быть.
Он перевел взгляд на ее лицо. Его потеплевшие глаза-угольки светились, словно в костре. Tee ужасно хотелось обнять его, но она даже не пошевелилась.
— Я присутствовал при родах. Это было… Ты когда-нибудь видела рождение ребенка?
Тея ясно представила себя, дающую жизнь ребенку Дэймона, это было такое отчетливое видение, что
