Сара бросилась к окну.
Лакей Эдвардс стоял рядом с экипажем, держа под уздцы великолепную золотисто-буланую лошадь, вокруг шеи которой был повязан красный бант. Эдвардс помахал ей рукой. Сара помахала ему в ответ.
– Милорд велел передать вам, что седло ничего не стоит, если под ним нет хорошей лошади.
– Она красавица! – воскликнула Сара.
– Это мерин восьми лет, мисс, и на первых порах подойдет вам идеально. Зовут его Мерлин, и, пока вы обучаетесь верховой езде, он позаботится, чтобы вы не упали.
– Мне не терпится начать!
Грум расплылся в улыбке.
– Милорд предвидел, что вы это скажете. Он велел передать, что верит, что вы никуда без него не уедете и позволите ему сопровождать вас.
Снова это слово «верит».
Сара кивнула:
– Можете передать милорду, что я оправдаю его доверие.
– Хорошо, мисс. – Грум снял шляпу. – Мое имя Тоби, мисс, я старший грум милорда, и надеюсь, что вы позволите мне обучить вас верховой езде.
– Почту за честь, – тихо пробормотала она, потрясенная щедростью Джарреда.
Но это был еще далеко не конец. Сара принимала подарки в течение двух последующих часов. Она получила корзинку с очаровательным щенком спаниеля на именины и ярко-рыжего пушистого котенка на Новый год. Малыши тут же свернулись клубочками около нее на диване и заснули. Еще Сара получила огромный букет оранжерейных роз и бриллиантовую тиару на Валентинов день. Меховую муфту на Крещение. Коробку искусно вышитых носовых платочков и три шелковые шали на Благовещение. Собрание сочинений Шекспира в кожаном переплете на Рождество. И изумительную фарфоровую куклу на шестой день рождения.
Прочитав открытку, приложенную к рыжеволосой кукле с карими, как и у нее, глазами, Сара расплакалась.
«Прошу принять это в знак моего уважения и искреннего раскаяния. Я знаю, что Вы давно не играете в куклы, но помню, как сильно Вы желали, чтобы Вам подарили куклу на шестилетие. Но тогда я был слишком невежествен и занят собой, чтобы купить ее Вам. Пожалуйста, простите меня за то, что я не понимал, как много Вы для меня значите и будете значить всегда. Джейс».
Саре казалось, что ни один подарок уже не растрогает ее сильнее, чем куколка и это письмо. Но тут раздался стук в дверь, и, открыв ее, она увидела на пороге дворецкого Джарреда.
– Я Хендерсон, – сказал он. – Состою дворецким в лондонском доме маркиза Шеппердстона.
– Да, я знаю.
– У меня есть кое-что для мисс Экерсли.
– Это я мисс Экерсли.
– Тогда прошу следовать за мной, мисс.
Он повернулся и направился к соседней с номером Сары двери. Сара последовала за ним.
– Прежде чем я открою дверь, позвольте мне извиниться за позавчерашнюю грубость, – произнес Хендерсон.
Сара покраснела.
– Прошу вас, не стоит говорить об этом, мистер Хендерсон, – сказала она. – Вы имели полное право отнестись ко мне с подозрением. Прошу прощения за то, что я привела вас в замешательство. В мои планы нисколько не входило шокировать кого бы то ни было. – В ее карих глазах вспыхнули озорные огоньки. – Кроме лорда Шеппердстона.
Хендерсон до того забылся, что позволил себе улыбнуться.
– В таком случае я поздравляю вас, мисс, поскольку вы преуспели сверх самых смелых ваших ожиданий. – Он распахнул дверь и посторонился, давая ей войти. И едва она вошла, тут же закрыл за ней дверь.
– У меня есть кое-что для мисс Экерсли.
Услышав голос Джарреда, Сара резко обернулась. Он стоял в дверях, ведущих из гостиной в спальню, в черном плаще, который доходил до его черных, начищенных до блеска сапог.
– Я мисс Экерсли.
– Тогда это вам, мисс. – Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул Саре.
Задрожавшими руками Сара открыла ее.
– Ох, Джарред! – В коробочке лежало золотое кольцо с бриллиантом чистейшей воды в форме сердца. По общепринятым меркам, он не поражал размерами, но необычная форма и отсутствие даже мельчайшего изъяна делали камень исключительным. А поскольку кольцо дарил ей Джарред, оно и вовсе становилось бесценным.
Не говоря ни слова, Джарред вручил ей кремовый конверт со знакомой печатью.
