чайник и вернусь поболтать немного с Молли. Мы с ней не разговаривали целую вечность. Ты помнишь, Лайэм, как она приходила к нам каждое воскресенье и ты заставлял ее сидеть у тебя в комнате всю вторую половину дня, показывая ей очередную игру, над которой работал на предыдущей неделе? Я тогда уже подумывала, что она заслуживает медали за такое терпеливое отношение к тебе. И за такую доброту. Не так уж много девочек в ее возрасте стали бы дружить с таким чокнутым психом, как ты, дорогой, помешанным на компьютерах.
— Я ничего не имела против этого, миссис Делани, — призналась Молли. — По правде говоря, мне было приятно, хотя не могу сказать, что я всегда все понимала. Лайэм настоящий гений. Мне кажется, это у него от вас.
Бэбс расцвела улыбкой от удовольствия.
— Ты милая и добрая девочка, — сказала она. — Но мой сын никакой не гений. Причем как раз в самом главном, — пробормотала она.
Идя вслед за матерью Лайэма, Молли заметила, что в просторном, разноуровневом доме было не прибрано. И пахло не ахти как. Миссис Делани явно не считала домашнюю работу обязательной. Странно. Молли не припоминала, чтобы в прежние времена дом казался таким запущенным.
Через большую общую комнату они прошли на кухню, при виде которой с ее матерью моментально случился бы нервный припадок. Молли еще никогда в жизни не видела такую гору грязной посуды.
— Извини за беспорядок, — сказала Бэбс Делани, сопроводив извинение небрежным взмахом руки. — Моя помощница по дому уволилась по состоянию здоровья пару недель назад, а меня поджимает срок сдачи книги. Я все собираюсь дать объявление, чтобы взять кого-нибудь на ее место, да вот пока руки никак не доходят.
Молли пришла в голову одна мысль.
— Сколько зарабатывает помощница по дому?
—Что?
Молли повторила вопрос.
— Ну, я не знаю, какие сейчас расценки. Своей даме я платила пятьдесят долларов в день, наличными, — ответила Бэбс, пытаясь подставить чайник под кран. Это было непросто сделать, поскольку раковина была полна. — Она обычно приходила по понедельникам и пятницам, на шесть часов. И все равно успевала справиться со всей стиркой и глажкой, с уборкой и всеми другими делами, которые нужно было сделать, так что заслужила каждое пенни, что я ей платила. И я могла использовать все свое время для того, чтобы писать, а это значило, что я в конечном итоге зарабатывала больше денег.
— Понятно, — задумчиво пробормотала Молли.
Мать Лайэма пристально взглянула на нее.
— Ты знаешь кого-то, кто может этим заинтересоваться?
Молли нерешительно помолчала.
— Может быть…
— Ты имеешь в виду свою мать? — догадалась Бэбс. Повернувшись, она поставила чайник на стойку и включила его.
— Вообще-то да… Знаете, папа оставил ей кучу долгов, а пенсии на все не хватает. Я предложила ей взять жильца, чтобы легче было сводить концы с концами, но этот вариант ей явно не понравился.
— В таком случае не пойти ли мне спросить ее прямо сейчас? — предложила Бэбс. — А заодно и пригласить ее пообедать с нами. Еды у меня масса. Лайэм, а ты пока загрузи-ка мне посудомойку, будь умницей. Если у мамы Молли в доме такой же порядок, как и в саду, то она в обморок упадет от нашего хаоса. Молли, дружочек, тебе не трудно принести из гостиной грязные стаканы? Да, и пепельницы тоже? У меня вчера были гости, которые дымили как фабричные трубы.
Молли рада была услужить. Какая приятная женщина мать Лайэма! Как только Бэбс ушла, она закружилась по гостиной, стараясь привести ее в порядок хоть немного, пока Лайэм гремел посудой на кухне. Когда она вошла туда, неся четыре грязных стакана и стопку пепельниц, которые надо было вытряхнуть, он как раз закрыл дверцу посудомойки и включил программу.
— Я все это вымою в раковине, — сказала она и тут же принялась за работу.
Лайэм стоял, прислонившись к кухонной стойке, со скрещенными на груди руками и задумчиво смотрел на нее.
— И большой у вас долг?
— Большой, — сказала Молли. — За год до смерти он взял ссуды под залог дома, чтобы финансировать очередную свою коммерческую авантюру, которая лопнула, как и все другие его проекты быстрого обогащения. Выплата этих ссуд съедает еженедельно почти всю мою зарплату.
Лайэм выпрямился; вид у него был потрясенный.
— Но это ужасно! Почему ты мне раньше ничего не говорила?
— А почему я должна была говорить? Разве это твоя проблема, Лайэм?
— Какой же я тебе в таком случае лучший друг? — резко бросил он.
Его раздражение удивило Молли.
— Но я… я…
— Скажи мне точно, у кого взяты эти ссуды и какие проценты ты платишь.
— Зачем?
— Затем, что я хочу тебе помочь.
— Каким образом?
— Это зависит…
— От чего?
— От того, сколько в тебе глупой гордости. Она вздернула подбородок.
— Мне пока хватает. И я совсем не считаю, что гордость — это глупо!
— Я так и думал. В этом случае есть два варианта. Я мог бы поручить своему аудитору взглянуть на эти ссуды и посмотреть, каким образом их лучше всего выплатить при самом низком проценте. Таким людям, как твой отец, всегда приходится занимать деньги под непомерный процент, потому что они представляют собой риск для кредиторов. Кроме того, процентные ставки в последнее время упали. Я мог бы сам организовать выплату долгов с предоставлением тебе беспроцентной ссуды. Мы можем составить юридический документ, чтобы удовлетворить твою гордость. И в том, и в другом случае твои выплаты станут существенно меньше.
Лицо Молли просияло.
— Беспроцентная ссуда! О, Лайэм, это было бы чудесно! Просто замечательно! — Но потом она сникла. — Беда в том, что с юридической точки зрения долги не мои. Они мамины. Все документы пришлось бы подписывать ей. А я не думаю, что она согласилась бы на твой второй вариант. Я хочу сказать… она может подумать, что здесь что-то… нечисто.
— Нечисто? Что ты имеешь в виду?
— Она может подумать, что такой договор заключен на условиях.
— На условиях? Каких еще условиях?
— Не прикидывайся дурачком, Лайэм. Между тобой и мной, понимаешь?
Лайэм был обескуражен.
— Она подумает, что я потребую, чтобы ты спала со мной в обмен на деньги? С какой стати, ради всего святого, она так подумает?
Молли не могла рассказать ему правду — что это свою дочь Рут считает способной на дурные поступки, а не его. Но что-то сказать было нужно. Лайэм был явно оскорблен намеком на то, будто он способен уложить девушку в постель с помощью шантажа или подкупа.
— Не принимай это на свой счет, Лайэм. Мама вообще невысокого мнения о мужчинах, когда заходит речь о сексе, — сказала она. — Папа был неисправимый бабник, знаешь ли.
— Нет, — все еще хмурясь, медленно произнес он. — Я об этом не знал. Ты мне никогда не говорила. Ты мне почти ничего не рассказывала ни о себе, ни о своей семье.
— Ты никогда и не спрашивал.
— Ну вот, спрашиваю сейчас!
— Почему?
