II
Уайетт медленно вел машину по окраине Сен-Пьера. Толчея на улицах не позволяла ехать быстрее. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед носом автомобиля и заливались веселым смехом, услышав тревожные гудки клаксона; повозки, запряженные быками, перегруженные грузовики постоянно создавали пробки; кругом стоял оглушительный шум, — словом, это была обычная городская суета. Выехав из города, Уайетт вздохнул с облегчением и прибавил скорость.
Дорога к Сен-Мишелю шла через цветущую долину Негрито, окаймленную плантациями бананов, ананасов и сахарного тростника, на которые хмуро взирали вершины Святых гор.
— Похоже, что тревога прошлой ночью была ложной, — заметил Уайетт. — Несмотря на то, что говорил утром Костон.
— Никак не могу понять, нравится мне Костон или нет, — сказала Джули задумчиво. — Вообще-то газетчики обычно напоминают мне стервятников.
— Я чувствую с ними какое-то родство, — сказал Уайетт. — Он зарабатывает на всяческих несчастьях, и я тоже.
Джули была шокирована.
— Нет, это совсем другое дело. Ты все же стараешься предупредить несчастья.
— Ну, и он тоже, так он во всяком случае сам говорит. Я читал кое-что из его статей. По-моему, очень неплохо. У него есть сочувствие к ближнему. Я думаю, он искренне огорчен тем, что оказался прав в данной ситуации, если все же он прав, конечно. Моли Бога, чтобы это оказалось не так.
Она нетерпеливо пожала плечами.
— Ладно, не будем больше о нем, хорошо? Давай на время забудем и о нем, и о Серрюрье, и об этом, как его, Фавеле.
Он притормозил, чтобы объехать почти загородившую дорогу повозку с камнями, и кивнул головой в сторону солдата, стоявшего у дороги.
— Серрюрье не так легко забыть. Напоминания о нем на каждом шагу.
Джули посмотрела назад.
— Что это?
— Это «корве» — принудительные работы на дорогах. Все крестьяне должны в них участвовать. Это отрыжка предреволюционной Франции, и Серрюрье использует ее на все сто. На Сан-Фернандесе всегда так было. — Он кивнул теперь в бок. — Так же обстоит дело и с плантациями. Когда-то ими владели иностранные компании, в основном американские и французские. Серрюрье, когда пришел к власти, произвел национализацию, а точнее, забрал все себе. Теперь он их использует как зону, где трудятся заключенные. А попасть в заключенью на острове — пара пустяков, поэтому недостатка в рабочей силе тут нет. Впрочем, сейчас участились побеги.
Тихим голосом она спросила:
— Как ты можешь жить здесь, среди всех этих ужасов?
— Здесь моя работа, Джули. То, что я делаю, помогает сохранить жизни людей по всему Карибскому морю и на побережье Америки. И лучшее место для этого — здесь. Я ничего не могу сделать с Серрюрье. Если бы я даже попытался, меня тут же убили бы или в лучшем случае арестовали. Ну, выслали бы отсюда. Никому от этого лучше не стало бы. Так что я, как Хансен и другие, держусь за базу и стараюсь сосредоточиться на своей работе. — Он замолчал, увидев впереди крутой поворот, потом закончил: — конечно, все это мне не нравится.
— Значит, ты не думаешь о том, чтобы уехать отсюда, скажем, в Штаты?
— Здесь наилучшие условия для моей работы, — сказал Уайетт, — я ведь уроженец Вест-Индии. Это — мой дом. Пусть плохой, но дом.
Несколько миль они ехали молча. Наконец он остановил машину на обочине.
— Помнишь это место?
— Его невозможно забыть, — сказала она, выйдя из машины и оглядывая раскинувшуюся перед ними панораму.
Вдали виднелось море, словно сверкающее громадное блюдо из чеканного серебра. Прямо перед ними лежали петли пыльной дороги, по которой они только что поднялись. А между дорогой и морем располагалась роскошная долина реки Негрито, спускавшаяся к заливу Сантего с мысом Саррат в дальнем конце, и уютно устроившимся в изгибе маленьким городком — Сен-Пьером.
Уайетт не смотрел вниз. Вид Джули, стоявшей на ветру у края обрыва в платье, облепившем ее фигуру, привлекал его гораздо больше. Она вытянула руку, показывая через долину на место, где солнце ярко отражалось в потоке воды.
— Что это?
— Это Серебряный водопад на Малой Негрито. — Он подошел к ней. — Малая Негрито соединяется с Большой ниже по долине. Отсюда их слияние не видно.
Она перевела дыхание.
— Это один из самых замечательных видов, какие мне приходилось видеть. Я как раз думала, привезешь ли ты меня сюда вновь.
— Рад, что угодил тебе, — сказал он. — Из-за этого ты приехала на Сан-Фернандес?
Она засмеялась.
— Это одна из причин.
Он кивнул.
— Что ж, основательная причина. Надеюсь, другие не хуже.
— Я тоже. — Ее голос был каким-то смутным. Она опустила голову.
— Но ты в этом не уверена?
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет, Дейв, не уверена. Совсем не уверена.
Он положил руки на ее плечи и привлек к себе.
— Жаль, — сказал он и поцеловал ее.
Она не сопротивлялась, ее губы раскрылись навстречу его губам, руки обняли его. Она тесно прижалась к нему, но вдруг резко вырвалась из объятий.
— Не знаю, — воскликнула она. — Я все же ни в чем не уверена. Я даже не уверена в том, что я не уверена.
Он сказал:
— Что ты думаешь о том, чтобы переселиться на Сан-Фернандес?
Она посмотрела на него настороженно.
— Это что, предложение?
— Пожалуй, да, считай это предложением, — сказал Уайетт, потирая подбородок рукой. — Не могу же я все время жить на этой базе, а ты — вести экзотическую жизнь бортпроводницы. Мы найдем дом. Хотелось бы тебе поселиться где-нибудь здесь?
— О, Дейв, это было бы замечательно! — воскликнула она, и они вновь бросились друг другу в объятия.
Через некоторое время Уайетт сказал:
— Никак не могу понять, почему ты была так холодна со мной. Ты прилипла к Костону так, словно он тебе родной брат.
— Ну тебя к черту, Дейв Уайетт, — возмутилась Джули. — Войди в мое положение. Я, можно сказать, охочусь за мужчиной, а женщине это не положено. В последний момент у меня просто похолодели ноги, я так боялась, что выглядела сущей дурой.
— Значит, ты прилетела, чтобы повидаться со мной?
Она взъерошила его волосы.
— Ты не очень разбираешься в людях, а, Дейв? Погружен в свои ураганы и формулы. Конечно, я прилетела, чтобы повидаться с тобой. — Она взяла его руку и стала разглядывать его пальцы один за другим. — Знаешь, у меня было много парней, и всякий раз я думала, что вот этот, может быть, то, что
