Из нее также выпало двести тридцать девять тысяч яиц в мешочек, которые материализовались огромной колышущейся горой на голодающем Погрилле в системе Пансель. Весь народ Погрилля вымер от голода до последнего человека - тот умер спустя несколько недель от холестерола.
Та ничтожная доля секунды, во время которой существовала дыра, отобразилась во времени вперед и назад самым невероятным образом. Где-то в далеком-далеком прошлом она сильно ушибла небольшую случайную группу атомов, плывших по стерильной пустоте космоса, и заставила их соединиться вместе в самом невероятном и необычайном порядке. Эти порядки быстро научились копировать самих себя (что и было, в частности, невероятно и необычайно) и начали причинять серьезное беспокойство всем планетам, на которые они залетали. Так во Вселенной зародилась жизнь.
Пять стремительных водоворотов событий закрутились в буре беспричинности и выплеснулись на берег.
На берегу лежали Форд Префект и Артур Дент, и раскрывали рты, как выброшенные на сушу рыбы.
– Вот, пожалуйста, - пропыхтел Форд, пытаясь нашарить хоть что-нибудь на гладких булыжниках, мчащихся через Третий Предел Неведомого. - Я же говорил, что что-нибудь придумаю!
– Ну, да, - отозвался Артур, - конечно.
– И моя замечательная идея, - продолжал Форд, - заключалась в том, чтобы нас спас проходящий мимо космический корабль.
Реальная вселенная головокружительно прогнулась под ними. Множества мнимых беззвучно пролетали мимо, как горные серны. Первичный свет взорвался, разлетевшись по пространству-времени, словно объедки с пикника по поляне. Время распустилось, материя, напротив, завязалась узлами. Наибольшее возможное простое число тихо самозародилось в углу и исчезло навсегда.
– Чушь, - сказал Артур. - Шансы были астрономически малы.
– Работает - и не трогай, - отрезал Форд.
– Что это за корабль? - спросил Артур, под которым разверзлась бездна вечности.
– Не знаю, - ответил Форд. - Я еще не открывал глаза.
– Вот как? Я тоже.
Вселенная подпрыгнула, замерла, вздрогнула и вывернулась в нескольких неожиданных направлениях сразу[5].
Артур и Форд одновременно открыли глаза и огляделись вокруг с плохо скрываемым изумлением.
– Вот те на, - сказал Артур. - Точь-в-точь саутэндский пляж.
– Вот как? Хорошо, что ты это сказал, - отозвался Форд.
– Почему?
– Да я уже подумал было, что сошел с ума.
– Одно другому не мешает. Может быть, тебе только показалось, что я это сказал.
Форд задумался.
– Ну, и что, ты сказал или нет? - спросил он наконец.
– По-моему, сказал, - ответил Артур.
– Хм. А может быть, мы оба сошли с ума?
– Ну, - рассудил Артур, - принимая во внимание ход событий, было бы безумием считать, что это Саутэнд.
– Но ты уверен, что это Саутэнд?
– Ну, да.
– Вот и я тоже.
– Следовательно, мы оба сошли с ума.
– Самое время...
– Вот и я так думаю, - обронил проходивший мимо шизофреник.
– Кто это был? - спросил Артур.
– О ком ты? О человеке с пятью головами и бузиновым кустом, увешанным копчеными селедками?
– Именно.
– Не знаю. Прохожий.
– Ясно...
Они сидели на набережной и с некоторым неудовольствием наблюдали за тем, как огромные дети грузно прыгали по песку, а по небу грохотали копыта диких мустангов, волочивших свежие партии укрепленных кронштейнов в Некоторую Проколотую Окрестность.
– Знаешь, что? - сказал Артур, кашлянув. - Если это и Саутэнд, то с ним происходит что-то очень странное.
– Ты имеешь в виду, что море стоит столбом, а дома ныряют и выныривают? - спросил Форд. - Мне это тоже показалось странноватым. Я бы даже сказал, - продолжил он после того, как Саутэнд с оглушительным грохотом разлетелся на шесть равных частей, которые принялись танцевать и легкомысленно вертеться друг вокруг друга самым непристойным и безнравственным образом, - что здесь вообще происходит что-то очень странное.
Дикий писк и вой волынок и скрипок прорезал воздух, из земли выскочили пирожки с котятами за десять пенсов, страшная зубастая рыба вылетела из-за туч, и Артур с Фордом решили спасаться бегством.
Они с трудом продирались через плотные стены звука, тьму веков, теснины духовной музыки, конгрессы дырявой обуви и несущих бредятину котов, как вдруг услышали женский голос.
Голос был весьма приятным и сочным, но произнес он всего лишь 'Два в степени сто тысяч против одного, падает', - и больше ничего.
Форд скатился по лучу света и огляделся вокруг, пытаясь найти источник голоса, но не увидел ничего, чему можно было верить.
– Что это был за голос? - прокричал Артур.
– Не знаю, - крикнул в ответ Форд, - не знаю. Звучало это похоже на измерение вероятности.
– Вероятности? О чем ты?
– Вероятности. Ну, как шансы - два против одного, три против одного, пять против четырех. Она сказала, 2100000 против одного. Это, строго говоря, довольно маловероятно.
Миллионолитровая канистра с заварным кремом раскрылась над ними безо всякого предупреждения.
– А что это значит? - крикнул Артур.
– Что именно? Заварной крем?
– Нет, измерение вероятности!
– Не знаю. Не знаю я. По-моему, мы на каком-то космическом корабле.
– И нетрудно догадаться, - сказал Артур, - что это не палуба первого класса.
В ткани пространства-времени появились пузыри. Огромные безобразные пузыри.
– А-а-а-а... - заголосил Артур, почувствовав, что его тело размягчается и изгибается в непривычном месте. - Саутэнд тает!.. небо свивается в свиток!.. в пыльный вихрь!.. мои ноги утекают в заходящее солнце!.. и левая рука тоже куда-то течет!.. - Тут его поразила неприятная мысль. - Проклятье! Как я теперь буду ставить время на своих электронных часах?
Артур в отчаянии скосил глаза в сторону Форда.
– Форд! - окликнул он его, - ты превращаешься в пингвина! Перестань немедленно!
Снова раздался голос.
– 275000 против одного, падает.
Форд носился, взмахивая крылышками, вокруг проруби и крякал:
– Эй, вы кто? Вы где? Что происходит, и можно ли это как-нибудь прекратить?
– Просим сохранять спокойствие, - сказал голос, приятный, как голос стюардессы в авиалайнере, у которого осталось только одно крыло и два мотора, из которых один горит, - все в полном порядке.
– Да, конечно! - взбесился Форд. - Только я превратился в порядочного пингвина, а мой приятель вовсю лишается конечностей.
