крохотный кусочек Галь-та-Хура, заброшенный памятью на этот остров.
Галь-та-Хур…
Все было, как там, тогда.
- Подойди, дитя мое, - еще шире улыбнулась Сайибик. – Сегодня я расскажу тебе о сангмайхах.
- О чем, наставница?
- О сангмайхах. Очень давно, когда Рунн освободил свою душу от оболочки и создал сущий мир, он замыслил каждому живому существу подарить частичку своего Света. А Ганнус пожелал заронить в нас темные зерна ненависти. Так и получилось вскоре, и поныне Свет и Тьма живут в нас, в тех, кого породила Айриндаэн, в наших сангмайхах. Сангмайх – это часть души, в которой заключена ее главная сила. Ты знаешь, в чем состоит сила любого земного существа?
Сильфарин, подумав, покачал головой.
- В способности чувствовать, мой мальчик. И два чувства, чья постоянная борьба всегда будет определять нас и наши судьбы, и составляют, соединяясь, один единый сангмайх. Любовь и ненависть. Два гиганта, двигающих мир и саму жизнь. Ведь все, что ни делается в мире, происходит из-за них, верно? Когда ты никого и ничего не любишь, тебе незачем жить. Незачем бороться и идти куда-то. Да и некуда идти. Спасти от этой пустоты в душе может лишь то, что уравновешивает любовь на весах Вселенной – ненависть. Та, что заставляет зубами держаться за жизнь, даже когда она тебе постыла – держаться ради одной только жажды уничтожить. Любовь и ненависть способны сворачивать горы. Даже когда ты идешь вперед из одного только чувства страха, это они, именно они, ведут тебя. Ибо страх за себя есть одно из проявлений любви к жизни. Страх за ближнего… Ну, тут ты и сам способен догадаться и понять. И так можно посмотреть на любое другое чувство: итог всегда будет одним. Любовь и ненависть – две половины сангмайха. Когда их нет, душа становится пленницей равнодушия и страдает оттого, что не видит смысла в своем существовании. Без сангмайха душа все равно что мертва…
- А у тебя тоже есть сангмайх? – спросил Сильфарин.
- Конечно. Только у людей, что были созданы по ту сторону Моста, нет сангмайхов. Но их души устроены совсем иначе, и кто может разобраться в них? Возможно, у людей, у тебя, мой ученик, есть нечто свое…
Внезапно Сайибик встрепенулась и повернула голову в сторону моря. Сияние Галь-та-Хура погасло, и Сильфарин вновь понял, что в одиночестве стоит на берегу, у входа в зовущую пещеру.
- Они уже близко, - прошелестел голос наставницы в голове.
И в следующее мгновение Сильфарин понял, о ком она говорила: по воде к нему шел… Тенкиун! А на спине у него сидел прямой и решительный воин, и его лицо… Сильфарин сразу же узнал это лицо, хоть в глазах без зрачков и горел совсем иной огонь, так не похожий на то теплое сияние добрых глаз провидца. Как будто там, внутри, жило теперь совершенно другое существо, и это существо жутким образом напомнило Сильфарину об оборотнях…
Они как будто не замечали его, хоть он стоял почти у них на пути. Когда Тенкиун остановился у входа в пещеру, всадник соскочил с него и поблагодарил за помощь.
Вороной радостно заржал и поднялся на дыбы.
- Тенкиун! – крикнул Сильфарин.
Но не услышал собственного голоса. А конь пустился галопом вдоль берега и вскоре скрылся из виду, снова ранив сердце тоскующего по нему друга, которому оставалось только вновь развернуться к пещере.
Ему показалось, что странник с аметистовыми глазами смотрел на него, но, увы, это длилось какую-то жалкую тысячную долю мгновения…
Прошептав слова древнего хифиса, странник развернулся и шагнул в темноту грота.
Глава 10
Альдер шел наощупь, упираясь руками в непроглядную темень.
Он двигался как во сне, до сих пор не веря в реальность происходящего, и в голове все крутилось: «Неужели? Неужели я, простой смертный, неужели я попал на землю Ханмара?»
Или еще не попал?
Да, благодаря Тенкиуну он наконец-то на острове Вардвана, но сами владения великого бога рельмов, бога-воина, раскинулись дальше, по ту сторону темного тоннеля. И Альдеру еще только предстоит пройти через этот мрак, чтобы добраться до цели. Но долго ли ему идти?
В памяти опять всплыло лицо Сильфарина. Почему же? Почему, когда Альдер, еще стоя у входа в пещеру, в последний раз обернулся, чтобы окончательно проститься с прошлым, ему показалось, что он видел перед собой этого мальчика без родимого пятна на подбородке? За миг до того, как разорвал все нити…
«Пусть с тобой все будет хорошо, Возрожденный, - думалось Альдеру. К горлу подступала горечь. – Ты остался в том мире, который я покинул. Так измени его! Переверни. А я… Может быть, я даже вернусь туда, чтобы в последний раз помочь тебе».
Тишина звенела в ушах, и ее нарушали только звуки шагов провидца, казавшиеся неестественно громкими и тяжелыми в этом месте, где воздух был наполнен божественностью. Альдер чувствовал себя стариком, мешком с гремящими костями, который сотрясается при каждом новом шаге.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей и сбросить с себя накопившееся напряжение, крихтайн негромко запел. Песня эта сама по себе пришла на ум, будто это Правда нашептывала своему преданному слуге слова и мелодию…
