— Серьезно?! — вздрогнул я, утирая рот.
— Да, там над лесом, далеко отсюда! Кажется, он сюда летит! Бежим скорее!
— А может, показалось?
— Нет же! Вертолет! Гудит он.
Я кинулся обратно к берегу. Однако, подскочив к жиже, остановился. Я забыл, где именно переходил на остров! Болото уже успело затянуть и замаскировать все следы. Но надо было спешить, и тогда я, сплюнув, пошел наугад. И, сделав всего несколько широких шагов, ухнулся в булькающую прорву. Дна не было, лишь какая-то вязкая, как в сортире, зловонная жижа с многочисленными корнями. Попытался выбраться, однако, ухватиться было не за что, кроме жесткой травы, да и опереться тоже ни на что я не мог. И тут я с ужасом ощутил, что этот невидимый болотный Водокруч тянет меня вниз! Он был гораздо коварнее речного собрата и лишил меня всякой возможности сопротивляться его воле. Ни ног поднять я не мог, ни упорно грести вперед, а мог лишь барахтаться на одном месте, разбрасывая в стороны тину да ряску. Но сколь долго можно так продержаться? Стоит прекратить сопротивление, как начинаешь медленно погружаться в топкую прорву.
— Паш, помоги мне! Кажется, я залетел в бучилу! — гаркнул я.
— Лу! Лу! Лу! — ехидно хохотнула в кустах кикимора.
Пашка нерешительно подошла к трясине, не зная, как ей лучше ко мне приблизиться.
— Палку захвати какую-нибудь! — крикнул я. — Побыстрей, меня, кажется, засасывает!
Девчонка взяла длинную сухую и корявую сосенку, перекрестилась и двинулась ко мне, опуская один конец своего шеста в болото и нащупывая им подходящий путь. На середине дороги Пашка не устояла на колыхающейся почве и провалилась в воду. Палка отлетела в сторону. К счастью, девчонка не попала в трясину и быстро вынырнула, отфыркиваясь от жижи.
— Осторожно! А то тоже угодишь в бучилу! — крикнул я, уйдя в болото уже по грудь.
Пришлось вновь напрягаться, дергаться и барахтаться. Подтянув сосенку, Пятница опять двинулась ко мне. Добравшись до края полыньи, она встала на колени, снова перекрестилась и, что-то прошептав, протянула мне свою хрупкую жердочку. Подтянувшись, я ухватился за палку, однако, оторваться от бучилы не смог. Ноги мои слиплись в жиже и лишь тянули вниз.
— Тащи! — крикнул я.
Пашка налегла на палку, но силенок у нее оказалось недостаточно. Вот и постись! Бедняга упиралась изо всех сил, но смогла подтянуть меня лишь на десять сантиметров, не более. Проклятый Водокруч крепко обнял меня и только посмеивался над девчонкой. Борьба шла минут пятнадцать. Наконец, Пашка обессилено прилегла прямо на кочках. Она тяжело дышала, платье намокло. Я почувствовал, что и у меня силы тают, как снег в жаркий день.
Болото, воспользовавшись нашей паузой, принялось отвоевывать отбитое нами пространство, и мои ноги вновь потянулись в неизвестность. Пришлось начинать барахтанье.
— Погоди, я сейчас, только передохну немножко... — сказала Пашка.
— Слушай, Пятница, тебе, скорее всего, меня не освободить! Знаешь что, беги-ка ты лучше обратно к горе. Вертолет, поди, уже там приземляется. Позовешь кого-нибудь из спасателей. А я тут пока сам побарахтаюсь...
— Ты же долго не продержишься! — поднялась девчонка.
— Ничего, потерпим! Я палку поперек полыньи положу и на ней зависну. Пусть попробует Водокруч меня тогда заглотить... подавится...
— Точно? — неуверенно спросила Пятница.
— Да ты не бойся! Лучше беги скорее, а то меня тут уже пиявки ощупывают, и комары эти еще заедают...
— Ну, хорошо, держись! Я мигом!
И девчонка кинулась обратно. Пару раз провалилась по грудь, один раз упала, вся вымокла, но выбралась из опасной зоны. Потянулись мучительные минуты ожидания. Я завис над жердочкой, но она под тяжестью здорово ушла в жижу. Грязь достигла уже подбородка, когда погружение временно прекратилось. Наверно, Водокруч раздумывал, как бы ему избавиться от моей жердочки, вставшей ему поперек горла и мешавшей меня проглотить. Время от времени я работал ногами, не давая топи сковать
