него с надеждой. Он был главой семьи, хозяином ситуации, а она – слабой женщиной, в надежде глядящей на него и ждущей спасения.
– Ну, мама, гарантий тебе не может дать никто, даже сам Господь!
– Ладно, – сказал Минков, – давайте все же выслушаем версию юноши. В конце концов, если она действительно так хороша, что поможет нам расправиться с конкурентами, – неужели мы пожалеем денег?
– Как хорошо распоряжаться общими деньгами, – заметил Колодкин. – Нет, конечно, если идея настолько хороша... А вам, юноша, должно быть стыдно брать деньги с коллег по бизнесу!
– Но я же не вхожу в общую долю, – кротко ответил Герман, – надо же и мне как-то перебиваться. К тому же я прошу сущую мелочь, которая будет даже незаметна на фоне ослепительных доходов, которые вы получите, выиграв этот тендер!
– Ну рассказывайте! – махнул рукой Колодкин.
– Как вам всем известно, господа, – начал Герман, – я жил в Испании и изучал приемы и уловки тамошних корпораций.
«Господа» одобрительно закивали, и только Тоцкая презрительно поджала губы: что-то не слишком она верила в то, что сын занимался в Испании именно этим. Но перебивать его она не посмела: того и гляди, обидится, откажется говорить или затребует еще больший гонорар – с него станется.
– Так вот, – продолжал Герман, – в Испании, а также в Германии и Америке не так давно прогремели крупнейшие аптечные скандалы. Представляете – герр Штюберт приходит в аптеку за средством от простуды «Tylenol» – его женушка, фрау Штюберт, простудилась, катаясь на лошади, и желает излечиться. Муж покупает то, что он привык всегда покупать в таких случаях, приносит домой, дает жене, а та через пару минут умирает в страшных мучениях у него на руках. И совсем не от простуды или какого-нибудь неизвестного пока осложнения. Да-да, сначала муж думает, что это птичий грипп и клянется больше никогда не есть курятину, но медицинское освидетельствование, то есть вскрытие, показывает, что все дело в таблетках!
Выдержав эффектную паузу, Герман добавляет:
– В них был сильнодействующий яд!
– Ты предлагаешь нам начать производство ядовитых препаратов? – переспросила не понявшая идеи Тоцкая.
– Нет, конечно. Поскольку случаев отравления было несколько, полиция выяснила, что ядовитые препараты были произведены одной и той же фирмой – это я говорю о случаях, произошедших в Германии и Испании. В Америке же выяснилось, что препараты были произведены разными фирмами, но доставлены в аптеки одной службой. Пресса раздула все три дела и превратила их в скандал государственного значения. Так что репутация «отравителей» навсегда закрыла этим фирмам путь в большой бизнес.
– А они, конечно, были ни при чем? – догадался Прохоров.
– Разумеется. Во всем было виновато начальство пострадавших компаний – оно не желало играть по общим для всех фармацевтических компаний правилам. И конкуренты устроили им Варфоломеевскую ночь.
– Неплохо, – кивнул Колодкин. – Но в итоге ведь пострадали ни в чем не повинные люди.
– Ну да, кто-то, конечно, умер, – небрежно махнул рукой Герман, – но зато после этого руководители всех фирм стали как шелковые: никто не смел перечить главному боссу.
– В конце концов, это лотерея. Рулетка. Мне кажется, что от несчастных случаев и от паленой водки в день погибает куда больше народа, чем, по общему счету, погибнет от этих самых лекарств. Если мы, конечно, согласимся с идеей Германа и решим ею воспользоваться, – задумчиво сказал Пахомов. – Моему департаменту, конечно, придется как-то отвечать перед министром: знаете, эти скучные вызовы на ковер перед кучей телекамер от различных телеканалов, министр сурово хмурит брови и ругается, провинившийся сотрудник обещает исправиться и наказать виновных. На этом все и заканчивается.
– Так у вас же есть виновный! – воскликнула Тоцкая. – Даже никого специально не надо искать! Мясников! Он же продвигает этот «Реливер»! Пусть и отвечает! Его и на ковер!
– А ведь верно! Двух зайцев убьем! – согласился Пахомов.
– И заодно десяток ни в чем не повинных овец, – нахмурился Колодкин.
– А что вы предлагаете? – повернулась к нему Тоцкая. – По-моему, Герман очень хорошо придумал. «Реливер» травит москвичей – и таким образом ставит большой крест на своей дальнейшей деятельности. Мясников протежировал «Реливеру», – значит, господин Пахомов со спокойной совестью отправляет его в отставку, что дает нам гарантию в том, что новых «Реливеров», поддерживаемых из министерства, на нашем горизонте не появится.
– Ну хорошо, допустим, мы согласились с дерзкой версией Германа, – начал Колодкин.
– Согласились – и выплатили ему скромную такую сумму, – кротко сказал Герман, – Чтобы он и в дальнейшем мог генерировать не менее дерзкие идеи!
– И выплатим, конечно, раз уж мы обещали, – с плохо скрываемым раздражением ответил Колодкин. – Дело не в этом. Нужны исполнители. Кто изготовит лекарства с добавлением яда? И главное – кто сможет подбросить на склад «Реливера» отравленные медикаменты?
– Может, подкупить охранника? – неуверенно сказал Минков.
– Подкупить? И поставить все на карту? А вдруг он неподкупный? – загремел Колодкин.
– Ну это вряд ли, – усмехнулся Минков.
– Хорошо, а вдруг ему заплатят больше и он выдаст нас, когда поймет, что дело пахнет керосином? – спросила Тоцкая.
– Нельзя связываться с людьми Руденского, – уверенно сказал Михеев. – Если мы все-таки согласимся с идеей Германа и приступим к ее исполнению – работать должны чужие дяди, лучше бы вообще ничего не смыслящие в фармакологии, вроде сотрудников фирмы «Параллакс».
– Ничего подобного! – обиделась Тоцкая. – Мои ребята прекрасно во всем разбираются, просто мне невыгодно, чтобы они продемонстрировали нам свои знания. Их дело – смешивать ингредиенты!
– Ну вот пусть кто-нибудь из них и смешает! – предложил Минков.
– Нет, – вдруг сказала Тоцкая, – не нужно доверять это дело посторонним. У нас есть Шарагин! Разве завскладом не придумает способ подбросить подготовленные нами лекарства? И разве потом кто-нибудь заподозрит его?
– Отличная идея! Теперь, кажется, все сходится! Я – за! – сказал Михеев.
– Я тоже, – кивнул Пахомов и украдкой посмотрел на часы: ему нужно было ехать на совещание.
– Разумеется, я тоже за! Отличная идея! – согласился и Минков.
– За неимением лучшего варианта и в сложившейся ситуации, пожалуй, придется согласиться, – вздохнул Колодкин.
– Ну что, сынок, ты выиграл этот тендер, – усмехнулась Тоцкая. – Только, чтобы получить деньги, тебе придется проконтролировать действия нашего друга Шарагина. Даже так – не проконтролировать, а проинструктировать. Ты ведь главный в этой области специалист.
– Об этом мы не договаривались, – заметил Герман, – но если добавите еще пять тысяч...
– Хватит и трех! – отрезал Колодкин.
Герман захохотал:
– А вы уже усвоили, что воплощение стоит дешевле, чем сама идея. Молодцы! Надеюсь, вы не против, если нашу акцию мы как-нибудь назовем, – спросил он, – чтобы в случае чего понимать друг друга с полуслова?
– Операция «Ы»? – пошутил Минков.
– Глупо, – перебила его Тоцкая, – надо придумать что-то свое!
– «Испанская рулетка»! – предложил Пахомов и энергично потер нос. – А теперь, господа, я быстро откланиваюсь и еду на совещание. Надеюсь, вы меня простите за поспешность.
– Да, нам, видимо, тоже пора. Все вопросы мы обсудили. Герман, сообщайте, пожалуйста, обо всем, что будет проделано! – сказал на прощание Михеев.
Когда высокие гости ушли, Герман с чувством выполненного долга подошел к бару и вынул из него початую бутылку виски. «Назло ей теперь выпью!» – подумал он. Тоцкая заметила, но не стала протестовать: в конце концов, ее сын, кажется, придумал отличное средство против ненавистного
