нашего фильма, дескать, громкий скандал обязательно привлечет к нему внимание общественности...»
Пока Варшавский со странным выражением лица смотрел запись, Денис не отрывал от него взгляда.
«...Простите, господа, что не сказал вам этого раньше. Бог мне судья. Но заклинаю вас! Задержите его! Ибо убийство Кирилла не последнее злодеяние Варшавского. Он вынашивает зловещие...»
Пленка кончилась, и Грязнову показалось, что к досаде Варшавского.
– Молодец... э-э... Вот сволочь! – вырвалось у продюсера почти без запинки.
– Ну? – спросил Грязнов.
– Я лампу узнал, – сказал Варшавский.
– Какую лампу?
– Это у него на кухне такая висит, на кухне, да.
Грязнов посмотрел на экран:
– И что?
– Нет, он неправ, нет, – широко улыбаясь, сказал Варшавский. – Это не моя идея была – его, не моя.
– Убить Медведева?
– Что вы, что вы! – замахал руками Варшавский. – Раскрутка! Он мне на поминках все уши прожужжал, да. Лиля все слышала, да, слышала. Его последние фильмы никто не смотрит, кроме родных и близких, а лет ему, сами понимаете, уже, а? Шуму хочется, известности, это всегда так, а, да.
– Лиля?
– Помреж. Можете у нее спросить.
Грязнов нажал на пульте кнопку, вместо застывшего кадра с удрученным лицом Вакасяна появился диктор новостей. Шли новости по НТВ.
Грязнов убрал звук.
– Мы спросим, – сказал он. – Мы обязательно всех опросим.
Самохин за спиной Варшавского строил смешные рожицы. Кривляние его можно было расценить как настоящую издевку над ретивыми оперативниками. Так же, пантомимой, он предлагал Грязнову задушить Варшавского или, наоборот, целовать у продюсера руки-ноги, вымаливая прощение.
– Значит, вы к убийству никакого... – вяло спросил Грязнов.
– Боже сохрани, боже сохрани, – улыбался Варшавский. – Я бы на вашем месте...
– Самоха, выйди, пожалуйста, – попросил Грязнов.
Варшавский обернулся, Самохин моментально сделал серьезное, даже скучающее лицо.
– Мешаю?
– Да.
Тот выкатился из кабинета, напоследок языком мимики и жеста предложив Грязнову самому повеситься.
– Я бы на вашем месте, – снова начал Варшавский, – присмотрелся к Медведевой, которая...
И замолчал.
Грязнов проследил за опешившим взглядом Варшавского и увидел, что тот уставился на экран телевизора. Под яркой лампой на черном фоне сидел Вакасян.
Грязнов щелкнул пультом, предполагая, что видеомагнитофон включился снова. Но тут вместо Вакасяна снова возник диктор.
Грязнов добавил звук.
«...Была передана в редакцию доверенным лицом режиссера, который в настоящее время скрывается...»
– Молодец, – повторил Варшавский.
Грязнов выключил телевизор и вскочил.
Он зашел за спину Варшавского и точно повторил ужимки Самохина: он готов был задушить Варшавского.
– А-а... – вдруг застыл он. – Что вы сказали?
– Молодец, а, да? – извиняющимся тоном спросил Варшавский.
– Нет, раньше, про Медведеву.
– Про Медведеву, да! Про Медведеву! Она ведь врала. На поминках этих, врала. Сказала, что рассталась с Кириллом утром. А она уже полгода с ним не живет. Я знаю. Как она могла видеться с ним утром, а? Не могла.
Грязнов уставился в пол. Пока он так стоял и раздумывал, Варшавский включил телевизор, поискал другой канал. Нашел РТР.
«...Хочу сделать официальное заявление. Я нахожусь в очень потаенном месте, и на это имеются веские причины. Мне угрожает смертельная опасность, – говорил Вакасян. – Я боюсь...»
Варшавский счастливо засмеялся:
– Да дома он сидит! На кухне, да, и чаек попивает!
2
Щербак стучал в дверь, звонил, колотил ногой.
Никто не открывал.
Грязнов от нечего делать дышал на латунную табличку с надписью «Михаил Тигранович Вакасян, кинорежиссер» и протирал ее рукавом.
Когда оттер до блеска, сказал Щербаку:
– Не откроет.
Так ни с чем и вернулись в агентство.
Дыру под окном Грязнова заделывали три здоровенные женщины в оранжевых безрукавках. Грязнов посмотрел на них и достал мобильный телефон.
«Привет! Ты действительно уверен, что я захочу тебя слышать?»
– Я уже звонил и говорил...
– Алло, – ответил живой голос Ксении.
– Это Грязнов.
– Да.
– Я не вовремя?
– Вообще-то...
Здоровенная женщина двинулась на Грязнова с лопатой наперевес.
Он невольно отступил в сторону:
– Я перезвоню.
– Да нет, чего уж, говори...
Грязнов уже собрался с мыслями, когда увидел Самоху, который через стекло делал какие-то знаки Грязнову. За спиной Самохи стоял незнакомый человек.
Женщина оттолкнула Грязнова, который, оказывается, стоял на куче горячего асфальта.
– Я перезвоню, – твердо сказал Грязнов и спрятал мобильник. – Че?! – крикнул он Самохе.
– Хрен через плечо! – сказала здоровая женщина, зачерпывая лопатой асфальт. Шутка ей и ее подругам явно понравилась, они загоготали на всю улицу.
3
Появилась на экране черная доска с нечитаемой надписью и цифрами. Полосатая реечка упала. Доска исчезла.
«Хлопушка, – догадался Денис, – ну и качество...»
Палочка сломалась.
Белая рука взяла другую и, выдернув откуда-то страницу, быстро по ней почеркала. Потом белесый человек, стоявший столбом, медленно повернулся.
За ним угадывался оружейный шкаф. Несколько пистолетов можно было распознать на темной ткани. Человек взял пистолет, опустил руку. Потом странно дернулся.
Наконец поднес пистолет поочередно к груди, к виску, засунул в рот, приставил ко лбу.
Он опять дернулся, и по белому фону разбрызгалось что-то черное.
