– Есть камера!
– Начали!
12
Помогая себе кусочком хлебушка, Лидский уплетал пельмени с таким аппетитом, будто ел впервые в жизни. Это была убогая пельменная со столами-стойками, каких в Москве остались считанные единицы, да и то по явному недоразумению. Но именно в таких местах общественного питания привык столоваться следователь городской прокуратуры.
– Эдуард Николаевич, я вот тут забыл кое-что... – Денис ковырнул пельмень вилкой.
Лидский посмотрел на него вопросительно – говорить он не мог.
– Когда в последний раз открывали дело об умышленном банкротстве? А? Что-то не припомню...
Лидский поднял палец: дай прожевать. И лишь после того как выпил одним глотком стакан мутного компота, поставил диагноз:
– Это склероз.
– Вот-вот... Может, мне лечиться надо?
– Ага, подлечись. Тем более что бесплатно.
– Так ведь склероз не лечится.
– Разве? Хм, смотри-ка...
– Эдуард Николаевич. – Грязнов посмотрел на Лидского так, как обычно добрый хозяин смотрит на провинившуюся собаку.
Лидский вытер рот мятой салфеткой и, подхватив портфель, вышел на улицу.
– Эдуард Николаевич! – выбежал вслед за ним Денис.
– Знаешь что, дорогой. – Лидский неохотно остановился. – Дружба дружбой, а...
– Я как раз хотел поделиться с вами табачком. У меня его много. Отборный табачок, вам понравится.
– Отборный?
– Сибирская махорка. Но и вы уж в долгу не останетесь, правда?
– Нет, у тебя не склероз... – Лидский повнимательней пригляделся к Грязнову.
– А что?
– Пока не знаю... Консилиум надо собирать...
Лидский был явно заинтригован. Он повел Дениса в свой просторный кабинет, сказав на проходной охране:
– Этот товарищ со мной.
Грязнов представлял себе интерьеры городской прокуратуры несколько иначе, пафоснее, что ли. Но вместо мраморных лестниц и колонн он обнаружил узкие коридоры с протертыми ковровыми дорожками.
– Проходи, садись где больше понравится. – Лидский попытался распахнуть фрамугу, но там что-то заело. Пришлось взбираться на стул.
Денис поставил на стол диктофон и, не в силах сдержать ехидную улыбочку, вдавил кнопку «пуск».
«У нас есть, наверное, враги, вот вам бы их поискать», – сказал Сабанов.
«Так вы считаете, что вашу фирму обанкротили враги?»
«Скажем мягче – конкуренты...» – понеслось из динамика.
– Черт! – Лидский чуть не упал со стула. – Это же мой голос!
– Неужели? – Грязнов вдавил кнопку «стоп». Его улыбочка стала еще ехиднее.
– Это же мой голос! – утвердился в своей догадке Эдуард Николаевич.
Он прыгнул так стремительно, что Денис едва успел схватить диктофон и спрятать его за спиной.
– Отдай! – как-то по-детски потребовал Лидский. – Дай сюда! Включи! Это мой голос!
– Табачок! – напомнил Денис.
Эдуард Николаевич сдался. Скинув пиджак, он сел на краешек стола и азартно щелкнул подтяжками:
– Вот молодежь пошла!
– Не угонишься... – согласился Грязнов.
– Ну было, было... – Лидский многозначительно посмотрел в потолок. Точь-в-точь как до этого на студии делал Максимов. – А умышленное банкротство, как ты понимаешь, – это только повод, зацепка... В общем, представь... Идет аукцион. Кто-то немыслимо задирает цену. Ну, скажем, до миллиарда. Это я к примеру, просто схема эта отработана, а разброс цен гигантский, в зависимости от товара. Так вот, кто-то задирает до миллиарда. Конкуренты, разумеется, лапки кверху. А потом этот самый покупатель под благовидным предлогом отказывается от лота, и он автоматически переходит в собственность... Чью собственность?
– Чью?
– Того, кто остался на втором месте, дурная твоя башка!
– А смысл?
– И этого не понял? – искренне удивился Эдуард Николаевич. – Вот молодежь! Это же один и тот же фигурант! И тот, кто задрал цену, и тот, кто остался на втором месте! Вот только хрен докажешь!
– Не доказали?
– Куда там!
Денис протянул Лидскому диктофон.
– Откуда? – спросил тот.
– Сейчас сами все поймете...
– Они что же... Все сами записывали, что ли? – ужаснулся своей догадке Эдуард Николаевич. – Черт, надо было их обыскать...
Лидский дослушал кассету почти до конца, но не выдержал, нажал на «стоп»:
– У тебя еще есть?
– Целый пакет.
– Вот мерзавцы... Ладно, дома внимательно изучу всю эту шпионскую фонотеку. А теперь слушай, что там происходило на самом деле...
13
– Повтори... – потребовал Сабанов.
– Только по вашему сигналу, – сказал молоденький охранник.
Застегивая ширинку, он вышел из туалета и, поклонившись какой-то даме, толкнул массивную дверь.
В клубном зале было людно и наэлектризованно. Шел активный торг. На дощатой сцене стояла трибуна, с нее-то и вещал аукционист, размахивая молоточком. То и дело в разных концах зала поднимались таблички с номерами.
– Семнадцатый номер – пять миллионов раз... – Аукционист сделал паузу, а затем резко стукнул молотком по трибуне. – Два-три-продано!
Зал вздохнул. Не то с облегчением, не то разочарованно.
Охранник занял место в середине пятого ряда. В соседнем кресле сидела Галина...
– На продажу выставляется лот номер три! – торжественно объявил аукционист. – Нефтяное месторождение «Северное». Стартовая цена двадцать три миллиона... Вижу, номер семнадцать – двадцать три миллиона пятьсот тысяч... – он указал молотком куда-то в глубь зала. – Номер пять – двадцать четыре миллиона... двадцать четыре пятьсот – тринадцатый номер... номер, простите, не видно, тридцать седьмой – двадцать пять миллионов...
Галина подняла над головой табличку.
– Сорок третий номер – двадцать пять миллионов! Тринадцатый номер двадцать пять пятьсот!
Но тринадцатый номер не опускался...
– Да, молодой человек, прошу вас, вы что-то хотите?..
– Миллиард! – громко произнес охранник.
– Раз! Два! Три! Продано! – стукнул молотком аукционист.
Охранник поднялся со своего места и направился к выходу.
Собравшиеся в зале молча провожали ошарашенными взглядами охранника.
