заключительной стадии – и Верин голос, возбужденный и несомненно радостный:
– Да!.. Кто это?.. Я слушаю!..
– Ой, Верочка... – растерянно пролепетала Лариса. – Это я... Я! Ты... как?..
Глупый вопрос, могла бы с учетом фона и не спрашивать как, без этого все ясно...
– Ларка, ты, что ли?.. Ух ты!.. Ларусик, у меня все классно!.. А у тебя... Ты-то, ты-то как?.. Ой, Сашенька, ну погоди, дай словечко подружке сказать... Хи-хи-хи... Ну погоди, она ж сегодня замуж вышла!.. Ларка, ты меня слышишь?!..
– У меня все нормально, я тебе завтра перезвоню. – Лариса бросила трубку так поспешно, словно та внезапно раскалилась и обожгла ей пальцы... Слишком разительным был контраст между почти благородной, дорогостоящей тишиной этого дома, дворца, хозяйкой которого она сегодня стала, и отвратительным разгулом пирушки, на которой находилась сейчас ее подруга...
Лариса вдруг не просто поняла – почувствовала ту пропасть, которая внезапно разверзлась между ней и Верой, к которой она успела за короткое время действительно привязаться... Выдержит ли их дружба эту столь ощутимую разницу? А вдруг нет?..
Ей внезапно сделалось страшно неведомо отчего... И почти одновременно она сообразила отчего: в красноватой полутьме комнаты Лара находилась не одна, чей-то почти физически тяжелый взгляд сверлил ей спину. Вздрогнув, она обернулась. У противоположной полупрозрачной стены, оказавшейся вовсе не стеной, а раздвижными дверями, задвинутыми в этот момент не до конца, стояла Нина.
Женина тетка молча смотрела на девушку тяжелым взглядом, и даже в полутьме было видно, с каким презрением она на нее смотрит... Словно перед ней не жена банкира Сурина, богатая, замужняя дама, а обычная шлюшка...
Именно тогда Лариса и осознала, поняла, что в лице Нины Степановны Кутковой обрела вовсе не «экономку», как говорил Лопухин, а самого настоящего соглядатая...
16
На другое утро после длительного телефонного разговора поначалу с Вячеславом Ивановичем Грязновым, а затем с Турецким Володя Яковлев, все-таки перебравшийся в гостиницу, отправился в расположение части, где был списан за непригодностью «макаров», ставший орудием убийства. Адрес накануне выяснил для него Дима Азаров.
Собственно говоря, часть скорее напоминала военный городок в миниатюре, поскольку дома, в которых жили офицерские семьи, располагались на ее территории, а сама территория фактически находилась за городской чертой.
Владимира Владимировича здесь уже ждали, – очевидно, Грязнов-старший, как и обещал накануне, об этом позаботился. Машину его за решетчатые ворота, в центре которых красовалась традиционная металлическая звезда, выкрашенная в красный цвет, пропустили сразу же, едва глянув на яковлевское удостоверение. Выскочивший из будки пропускного пункта лейтенант с самым приветливым видом, не дожидаясь вопросов, объяснил, как проехать к штабу, где, по его словам, Володю уже чуть ли не с нетерпением ожидал один из заместителей командира части – подполковник Лазарев: сам командир находился, как выяснилось, в отпуске.
Территория части, по которой двигалась азаровская «Волга», внешне ничем не отличалась от других таких же: очень чисто, довольно просторно, аккуратные аллеи и клумбы, очищенный до асфальта плац, свежепобеленные здания... Проследовав по предложенному ему маршруту, Яковлев притормозил возле одного из зданий – двухэтажного и абсолютно безликого.
Кабинет подполковника Лазарева располагался на первом этаже. Хозяин оказался довольно щуплым, невысоким офицером с незапоминающимися чертами лица и отчетливо наметившейся лысиной. Он приветливо улыбнулся, поднимаясь навстречу Володе. Кроме него в просто обставленной комнате находился еще один офицер, высокий майор с нервным, подвижным лицом, быстрыми темными глазами и аккуратно подстриженными белокурыми волосами. При виде Яковлева он тоже встал со своего стула, задвинутого почему-то в угол, но улыбаться московскому визитеру не спешил. Взгляд, которым он окинул Яковлева, был цепким, внимательным и оценивающим...
– Разрешите сразу представить вам моего помощника по хозчасти, – Лазарев кивнул на майора, – Каменев Иван Степанович. Насколько я понял, вас интересует судьба оружия, подлежащего списанию? Заранее могу уверить вас, Владимир Владимирович, что у нас с этим очень строго!
Отметив, что хозяин кабинета не поленился выяснить его имя-отчество, Володя усмехнулся, тоже как можно доброжелательнее:
– Вы, вероятно, в курсе, что я представляю Первый департамент МВД России?
– Да-да, – поспешно закивал Лазарев. – Правда, не совсем поняли повод... причину, по которой вы к нам обращаетесь. Мы действительно все делаем как положено, уверен, никаких нарушений по части списанных боевых единиц вы не обнаружите!
– Что ж, тем лучше! – Володя опустился на предложенный ему стул и повернулся к майору. – В том смысле лучше, что легче будет выяснить, если все остальное в порядке, каким образом один из списанных в вашей части пистолетов оказался орудием убийства сразу пятерых человек... Да еще так далеко от вас, на подмосковной трассе.
Каменев издал какой-то невнятный звук, после чего в кабинете установилась напряженная тишина. Пауза, на взгляд Яковлева, явно затягивалась, когда наконец заговорил майор, от которого Володя уже и не надеялся услышать что-либо осмысленное, настолько прочно он все это время держал язык за зубами.
– Полагаю, – сухо произнес он, – у вас имеются соответствующие документы, доказывающие сей невероятный факт?
– Копии документов, – спокойно ответил Володя, внимательно вглядываясь в лицо офицера, – прибудут сегодня по факсу в вашу городскую прокуратуру. Если вас волнует формальная сторона вопроса, давайте позвоним туда, возможно, они уже прибыли.
– Боже упаси! – сердито замахал руками Лазарев. И с места в карьер набросился на Каменева. – На кой дьявол тебе документы?! Мне лично зачитывали по телефону экспертное заключение! Лично!
Майор пожал плечами, а подполковник продолжил:
– Лучше выясни, не мог ли кто-то из твоих срочников или парней каким-то образом этот чертов пистолет вынести с территории, вместо того чтобы, как положено, отправить на переплавку?
– Это исключено! – отрубил Каменев.
Яковлев же отметил, как при этом предположении Лазарева побледнело лицо майора, а во взгляде, брошенном на замкомандира, мелькнула самая настоящая ярость. Подполковник же в ответ удивленно поднял брови.
– Позвольте поинтересоваться, – вкрадчиво спросил Володя, – о каких парнях идет речь? Я так понял, что не о срочниках?
Майор пожал плечами и отвернулся к окну, предоставив отвечать на вопрос Лазареву.
– Видите ли, – подчеркнуто оживленно заговорил тот, и от Яковлева не ускользнул еще один взгляд, встревоженный, брошенный в затылок майора. – Видите ли... Офицеры нашей части помимо своих прямых обязанностей проводят большую патриотическую работу среди городской молодежи... Вы, вероятно, в курсе того, что важность военной подготовки в старших классах школы не раз особо подчеркивал наш президент?
Володя кивнул, с интересом глядя на подполковника.
– Ну, надо сказать, мы это поняли даже раньше: именно работа с подростками и юношами снизила в итоге процент преступности среди них в нашем городе... Особенно важно, на мой взгляд, то, что в процесс вовлечены те ребята, которые по состоянию здоровья освобождены от армии.
– Что вы подразумеваете под процессом? – уточнил Яковлев.
– Сейчас... Форм работы несколько, среди них лекции в школах и вузах, организация летних лагерей и так далее. Но самое интересное у нас как раз делает Иван Степанович. – Подполковник кивнул на застывшего у окна майора. – Он еще лет восемь назад набрал группу ребятишек, которые до этого жили уличной жизнью. Из трудных и неполных семей, понимаете?
Яковлев кивнул.
– Ну вот... И создал из них что-то вроде отряда общественных помощников.
– То есть?
