– И что, неплохой доход?
– На жизнь хватает.
– А Смушкевич готов делиться? – серьезно спросил Урюк.
– Только с теми, кто ему полезен или кого он боится, – ответил Соломин. – А вообще, я могу отвечать лишь за себя. Знаю только, что он был в контрах с покойным Артемом. Значит, должен устроить тех, кому Абрамян чем-то помешал. Как видишь, я предельно откровенен.
– С этим более-менее ясно, – кивнул Урюк. – Есть еще Голованов, твой земляк, конкурент и коллега. Ты его хорошо знаешь?
– Знаю. А что, он тоже путается у тебя под ногами? Или, как и другие, не вписался в новые условия?
– Есть немного, – прикрыл глаза Урюк. – Говорят, тоже собрался в губернаторы.
– Тоже? Значит, как и ты? – даже привстал Соломин.
– А что, не гожусь?
– Ну почему. Просто я про него догадывался, а вот про тебя...
– А ты случайно туда же не собираешься? – подмигнул Урюк.
– Куда мне... То есть Голованов – это камешек, попавший в твой башмак, если использовать известную аллегорию. А таким камешком для тебя мог бы стать я...
Урюк промолчал. Закурил, глядя в сторону эстрады, где репетировали полуголые девочки.
– Странный у нас с тобой разговор, – покачал головой Соломин. – Например, я не понял: кто кому должен Голованова заказывать?
– Он депутат, – напомнил Урюк, – а вовсе не банкир. Общественность притерпелась к тому, что банкиров убивают. И в силу врожденной ментальности принимает это с некоторым сочувствием к исполнителям: так им, кровососам-банкирам, и надо. Депутат – из другой оперы. Он защитник народных интересов. Народ за него, худо-бедно, проголосовал, предпочтя другим. Поэтому здесь нужны другие, нетрадиционные меры воздействия. Компромат, то-се... Да, будем считать, что я тебе его заказал.
Мой характер, подумал Соломин. Его бы к нам в Думу. Мы бы с ним на пару поставили там всех на уши.
– Сменим тему, – предложил Павел Семенович. – Так ты в самом деле собрался стать губернатором? Хотя что я спрашиваю. Легализоваться так легализоваться. Но почему в Барнауле?
– Ближайшие губернаторские выборы будут там.
– Понятно. А Москва уже надоела? Или на всю Россию замахнулся?
– Не все сразу. Сначала, быть может, мэром.
– Мэром не получится, – покачал головой Соломин. – Мэр всегда свой. Горожане должны его постоянно видеть, по крайней мере им должно казаться, будто они его где-то раньше видели. Иными словами, надо успеть всем примелькаться, но не всем надоесть. Вот Голованов мог бы стать мэром. Хотя тоже метит в губернаторы. Поэтому ему понадобился Потап. Предложи ему идти в паре – ты губером, он мэром, – может, согласится...
– Он опасный соперник? – поинтересовался Урюк.
– Его там знают, – ответил Соломин. – Везде кричит, что жизни не пожалеет за народ. Некоторые верят.
– В чем, по-твоему, разница между баллотировкой в губернаторы и баллотировкой в мэры? – спросил Урюк.
– За губернатора голосуют не только горожане. Поэтому лучше, если район будет аграрным: интеллигенция – затруханная, рабочий класс – спившийся. Народу, как правило, наплевать, где кандидат прописан. Лишь бы человек был хороший и чтобы по местному телевидению показывали. Профессор из Москвы, взявшийся разгрести местное дерьмо, – это впечатляет. Для них даже лучше, если нездешний. Значит, не повязан с местным ворьем. И потом, ты мужик видный, солидный. А в деревне в основном бабы, и голосуют они сам знаешь каким местом. Тебе бы только хорошего имиджмейкера, чтобы еще добавить сексуальности. Если им еще наобещать с три короба, они и вовсе поплывут... Но даже не это главное. Главное – сколько ты можешь выложить на кон.
– Лимона хватит?
– Зависит от региона. Какая там власть выше – административная или уголовная, с кем придется делиться в первую очередь. В моем родном Барнауле – фифти-фифти. Значит, придется делиться с обеими властями. Может, хватит, а может, и нет. А еще зависит от спонсора. Спонсор у тебя уже есть? Я не спрашиваю, кто именно. Есть или нет?
– Это всегда найдется, – ответил Урюк.
– Здесь, в Москве?
– Где надо, там и найдется.
– Дело твое, – покачал головой Павел Семенович. – Только если решил легализоваться, покончить с преступным прошлым, бабки из клиента желательно не вышибать, а постараться его заинтересовать. Поэтому будет лучше, если спонсор местный. Который знает тамошний расклад. И заинтересован в правильном вложении капитала. Он должен сам пожелать на тебя поставить, это понятно?
– Но ты ведь пожелал?
Соломин поглядел на своего визави. Тот осторожно сплюнул косточку маслины на вилку, а потом аккуратно вытер рот салфеткой. Приятно ужинать с интеллигентным бандитом, который хотя бы в курсе, в какой руке за столом положено держать нож. Как правило, в драке они держат нож в правой, а за столом чаще всего им вовсе не пользуются. А этот знает и не любит, когда его поучают. Придется сменить тон.
– Ты спросил, я ответил, – сказал Соломин. – Вопросы еще есть?
– Значит, поможешь? – уточнил Урюк.
– Умному человеку почему бы не помочь... А что я буду с этого иметь? – спросил Соломин.
Они с минуту так напряженно смотрели друг другу в глаза, что братки Удава заметно напряглись, а Ефим выглянул из-за журнала. Потом собеседники одновременно рассмеялись.
– У тебя свои игры, у меня свои... – сказал Соломин. – Кстати, у вас эта девица из клана Грязновых?
– А что?
– На всякий случай... Если она у вас, не вздумайте там сделать ей бо-бо, не советую. Ее двоюродный дядя весьма крут.
– Не пугай, – насупился Урюк. – Давай продолжай свой ликбез.
– О'кей. Тем более ты способный ученик. Итак, политик должен быть удачлив. Если он отправился на охоту, то граждане обязательно должны убедиться, что он подстрелил хотя бы хомяка. Впрочем, хомяка нельзя: женщинам это может не понравиться. Лучше кабана. Потом, ему следует поддерживать контакт с обеими ветвями местной власти – политической и уголовной. С первой обычно сложнее. Торгуются, как на блошином рынке. А уголовка всегда выдвигает своих. Например, Потап – того же Голованова. Теперь о тех, кто является, как говорят социологи, держателями пакетов голосов.
– Журналисты?
– В первую очередь, – кивнул Соломин. – Особенно скандальные. А также священники, но лучше попы- расстриги, которые на всех перекрестках разоблачают нравы в патриархии. Их не любят, но к ним прислушиваются. Если привезешь, с моей помощью разумеется, пару-тройку московских попсовых ансамблей и они заведут тамошних пацанок, считай, ты в дамках. После этого можно поработать с конкурентами. Некоторым окажется достаточно предложить пост в администрации – с перспективой прийти тебе на смену, когда отсидишь в кресле два положенных срока. Скушают и не поморщатся. Но прежде всего, и это главное, ты должен для себя решить вопрос: для чего тебе это нужно? Ведь идти в губернаторы означает все время быть на виду, за все отвечать, лезть в склоки и дрязги своих подчиненных... На серых кардиналов лучше не полагаться. Продадут с потрохами. Ибо, глядя на твои потуги, постоянно будут думать: а чем я-то хуже этого самодовольного обормота? Тебе это надо?
– Мне нужна, как ты говоришь, перспектива, – ответил Урюк. – Здесь, в Москве, мне стало скучно. Хочется из тени на свет. Или, как говорил поэт, «в деревне хочется столицы, в столице хочется глуши»...
– «И всюду человечьи лица без человеческой души», – закончил Соломин. – Тестируешь меня на
