ставку. Для простоты мы не вызываем вас в прокуратуру, а просто хотим уяснить некоторые детали.
Загорских молча слушал ее, лишь слегка поддакивая легкими кивками головы. Его лицо, с правильными крупными чертами, не выражало никаких эмоций.
– Скажите, пожалуйста, Василий Тимофеевич, где вы находились в субботу семнадцатого сентября примерно в девять часов вечера?
Прежде чем ответить, Загорских, прищурившись, взглянул на потолок, подумал.
– Это мне сказать как раз легко. Был у моего хорошего другана на дне рождения. У него вообще-то день рождения четырнадцатого. Четырнадцатое выпало на среду, поэтому он отмечал в ближайшую субботу. Вот у него я и был.
– Праздновали дома или в ресторане?
– В ресторане. У него юбилей – тридцатник стукнул. По этому поводу он шиканул в ресторане.
– В каком?
– «Золотое кольцо». Это на Смоленской площади.
– У юбиляра было много гостей?
– Человек двадцать пять. Может, больше.
– В отдельном зале или в общем?
– В общем. Для нас было сдвинуто несколько столов, а по соседству сидели другие посетители.
– То есть целый вечер вы провели в помещении ресторана, никуда не выходили? – уточнил Поремский.
– Вы бы видели, какой был стол! От такого невозможно оторваться при всем желании.
– Собрались вы в ресторане...
– Пришли к семи, как и было назначено новорожденным, разошлись часов в одиннадцать.
– То есть тут проблем со свидетелями не будет. Да и обслуга в ресторане вас видела.
– Поговорите с кем-нибудь. Я телефоны дам, – предложил Василий.
– Поговорим, – сказала Романова. – Теперь нас интересует другой день – понедельник, утреннее время, около девяти часов.
– Это я уже здесь сидел, на работе. В нашем банке установлены турникеты, у каждого сотрудника есть электронный пропуск с микрочипом. Отмечает, когда человек пришел в офис, когда ушел. Я обычно прихожу в половине девятого, в это время ехать легче. Чуть позже начинаются страшенные пробки.
– То есть тут тоже никаких кривотолков быть не может, – без особой радости произнес Поремский. Так же как и Романова, новоиспеченный старший лейтенант не на шутку был удручен таким железным алиби. – Ну и, наконец, понедельник вечером.
– Что – понедельник вечером?
– Где вы были?
– На футбол ходил. «Спартак» с датчанами играл, с «Брондибюгом». – Неожиданно его лицо плачевно скривилось: – Господи! Лучше бы не ходил. Нападения нет, защита играет на отбой. Зачем они тратят миллионы на этих легионеров! Глаза бы мои такую игру не видели!
За время беседы Володя Поремский «цифрой», делая вид, что разговаривает по мобильнику, несколько раз сфотографировал подозреваемого. Так он по-прежнему называл Загорских про себя, хотя, судя по всему, у того одно алиби тверже другого. Следователь еще раз покажет снимки свидетелям, интересно, как они отнесутся к этому. Будут настаивать на своем или признаются в ошибке. Однако, прежде чем показать изображения Загорских свидетелям, пришлось, вернувшись в главк, подробно пересказать итоги банковской беседы Турецкому.
– Все бы ничего, – одобрил Александр Борисович и развел руки в стороны, – да вот одна беда, ребята: с футболом-то у Загорских получается закавыка.
– А что такое? – встревожилась Галина. – Ходил с пятью приятелями, все имена у нас записаны.
– Вот вы, Галочка, любимой игрой миллионов не увлекаетесь. Возможно, подобно моей жене, в глубине души даже подтруниваете надо мной, осуждаете меня за то, что я, завзятый футбольный болельщик, готов смотреть самые никудышные, третьестепенные игры. Между тем даже подобное увлечение способно неожиданно принести весьма ощутимую пользу нашему следствию. Во всяком случае, как любому болельщику, мне, в отличие от вас, хорошо известно, что в понедельник состоялся официальный матч на кубок УЕФА, то бишь европейской федерации футбола. А на предыдущем международном матче своей любимой команды спартаковские фанаты учинили крупную потасовку, швыряли в футболистов петардами, бутылками, запустили гаечным ключом в арбитра на линии. Короче говоря, команда была оштрафована – и следующий матч, с датским «Брондибюгом», в наказание проводила без зрителей. То есть билеты на эту игру не продавались. Так что сказки про посещение стадиона пусть уважаемый Василий Тимофеевич расскажет кому-нибудь другому.
– Казалось бы, стопроцентное алиби, – нахмурилась Романова, – и то может оказаться фальшивым. Что уж тогда говорить про остальные.
– Проверьте с максимально возможной тщательностью. Всякое можно подстроить. И из ресторана можно незаметно от подвыпившей, не следящей за временем компании ненадолго отлучиться, тем более что от Смоленки до Кутузовского два шага. Можно сделать вид, что в туалет вышел. Турникеты в банке тоже не панацея – к электронике при большом желании можно найти всякие хитрые подходцы. Вон Саша Курбатов сейчас расследует дело о перенастройке игровых автоматов в казино. Это из той же серии.
– Я сейчас же поеду на стадион, – решительно заявил Поремский, поднявшись со стула. – Выясню у них все подробности. Они где играли?
– В Черкизове, на «Локомотиве».
...Владимир ожидал, что днем, когда на стадионе не проводится соревнований, нет наплыва зрителей, вообще будет трудно застать кого-либо из сотрудников. Все равно что осенью прийти на опустевший пляж: людей нет, лежаки убраны, все навевает грусть. Однако, войдя в подтрибунное помещение, он очутился в оживленном офисе. По коридору деловито сновали модно одетые женщины и мужчины с бумагами в руках, отовсюду доносились трели телефонных звонков, на лестничной площадке хихикала стайка курящих девушек.
Директора на месте не оказалось, Поремского принял заместитель – пожилой мужчина бюрократического вида. Из нагрудного кармашка его двубортного пиджака игриво выглядывали авторучка и расческа. Полвека назад так карикатуристы изображали бюрократов.
– В рамках одного уголовного дела мы проверяем алиби человека, – объяснил следователь, – который утверждает, что в понедельник вечером находился на футбольном матче московского «Спартака» с датской командой. Однако из прессы известно, зрители на эту игру не допускались.
– Скажем так – билеты не продавались, – сухо подтвердил заместитель. – Но по служебным-то удостоверениям проходили, это как водится. Журналисты и тому подобная публика. Человек сто сидели на трибунах. Я на игре был, своими глазами видел.
– То есть теоретически он мог там оказаться. Хотя к стадиону или спорту вообще отношения не имеет, работает в коммерческом банке.
– Если имеются знакомые у нас или в федерации футбола, запросто проведут. А то, что народу тогда было мало, это даже хорошо. Для вас, я имею в виду. Легко проверить каждого. Вы назовете этого человека или тайна следствия? – спросил он понимающим тоном.
– Тайна. Однако вам назову и надеюсь, это останется между нами. Мы хотим знать, находился ли в тот вечер среди зрителей некто Василий Загорских.
– Не слышал такого.
– Он работает в коммерческом банке «Орион-2002», в Москву переехал из Иркутской области.
– Ну так бы сразу и говорили, – протянул заместитель. – Из Иркутской. Это сибирское землячество, есть тут у них своя компашка. Нужно у Кольки Волосатых спросить, нашего художника. Они вокруг него кучкуются. Сейчас я его позову. – Сняв трубку, он набрал номер. – Николай, зайди ко мне на минутку.
Владимир ожидал, что художник будет бородатым и длинноволосым. Однако тот был гладко выбрит и коротко подстрижен. Следы его профессиональной деятельности выдавал лишь заляпанный красками синий, застегнутый на все пуговицы халат. Причем испачкан он был только вокруг карманов.
Заместитель спросил:
– Ты проводил своих ребят на матч спартачей с датчанами?
