– Еще как собираешься! – заверила его Регина и вдруг расхохоталась: – Везучий... Ну и ну! Ты суеверен как старая баба... Везение – вот оно!
Голубинская стремительным движением извлекла из-за пазухи тяжелый на вид пистолет, молниеносно сняла его с предохранителя и, щелкнув затвором, навела дуло на любовника. С оружием она обращалась профессионально, по-мужски, и едва пистолет оказался в ее руках, как в глазах Регины вспыхнул опасный, почти безумный огонек, от которого Аркадия и в прежние времена всегда охватывала дрожь...
– С ума сошла! – Он отскочил в сторону, ударившись локтем о косяк двери. – Обращаешься словно с игрушкой... А вдруг и правда выстрелит?!
– Ты еще и трус. – Она удовлетворенно ухмыльнулась, перехватила пистолет поудобнее и вновь поставила его на предохранитель. Затем из кармана куртки извлекла глушитель и начала аккуратно, не торопясь навинчивать его на дуло.
– Идиотка... – пробормотал Аркадий, переводя дух и вытирая тыльной стороной ладони враз вспотевший лоб. – Доиграешься когда-нибудь... Вот скажи, на х... ты решила заняться этим сама, когда есть и Жук, и Котяра?! Профессионалы! А ты?!..
Глаза Регины гневно сверкнули, она гордо выпрямилась и посмотрела на Аркадия почти с ненавистью.
– Так вот как ты обо мне на самом деле думаешь?! Забыл, кто твоих сраных дружков профессионалами сделал? Да я, мой милый, в пятнадцать лет стреляла лучше, чем твой Жук после гребаного Афгана!
– Ничего я не забыл, – буркнул вспыльчивый, но отходчивый Шварц. – И кто именно тебя этому научил, тоже помню.
– Неужто до сих пор ревнуешь? – Она рассмеялась так весело, почти добродушно, словно и не гневалась на него минуту назад. Впрочем, Аркадия это ничуть не удивило: к резким перепадам настроения своей любовницы он давно привык. Регина между тем продолжила, постепенно впадая в почти благостное состояние.
– О да, Валерий... Если бы он был жив – не видать тебе меня как своих ослиных ушей! Всю жизнь буду гордиться, что была его единственной подругой, подругой настоящего киллера!
– Если не ошибаюсь, – ехидно вставил Шварц, – как раз из-за этого его и замочили – свои же...
– И где они теперь?! – Голубинская резко повернулась к нему, как-то по-особому оскалив мелкие ровные зубы. – Давненько что-то я их не видела!..
Аркадий знал, что именно означает этот ее звериный оскал, и предпочел промолчать – тем более что историю мщения за своего предшественника он не просто хорошо знал, но и принимал в ней непосредственное участие, о чем успел пожалеть за прошедшие годы множество раз. Толку от сожалений не было, тем более что влюблен он тогда был в Голубинскую слепо, до полного безумия и даже, кажется, испытывал счастье от того, что оказался ей полезен.
Впрочем, Регина его в ответ действительно не обманула: вскоре после того, как третий, и последний, бандюк, принявший решение об уничтожении ее любовника-киллера, тот, кто и организовал ему роковую ловушку, был отправлен Голубинской к праотцам, у них появились заказы и соответственно деньги, о которых до этого Аркадий и мечтать не смел. Вслед за деньгами – команда, как называла Регина свою банду, которую подбирала осторожно и тщательно, всегда из оставшихся не у дел офицеров и никогда из криминальной среды.
Постепенно она перестала принимать в операциях непосредственное участие, сам же Шварц не принимал в них участие никогда. На его совести, как правило, была подготовка операций, вместе с любовницей они решали, кто именно из членов команды будет на сей раз исполнителем. В точности так же после совместного обсуждения они решили приобрести долю акций клуба «Энерджи». Во-первых, отличное прикрытие для их подлинного бизнеса, во-вторых, и он, Аркадий, оказался при деле, причем вполне легальном, в качестве представителя Регины, владелицы акций... И как же замечательно все шло – ровно до тех пор, пока не свалилась на их голову эта идиотка, подружка, черт бы ее побрал, то ли школьных, то ли студенческих лет! Вот уж с чьей стороны Шварц никак не ожидал такой подлянки!
Уперлась когда-то в Штаты, ну и сидела бы там... Так нет же! Он так до конца и не понял, чем именно помешали ее муженьку эти двое. Но когда услышал их имена, схватился за голову и ни минуты не сомневался, что Регина, по просьбе которой он первым встретился с Нечаевой, с людьми подобного класса не свяжется – что она, дура? Даже сумма, предложенная за них, Аркадия не впечатлила: собственная шкура ему была всегда дороже, да и Регина в столь рискованные мероприятия ни разу в жизни не ввязывалась. Обычно они имели дело с куда более мелкой сошкой...
Голубинская, как он поначалу решил, все-таки дурой оказалась – как оказываются дурами рано или поздно все бабы. А возможно, дело было не в глупости, возможно, слишком ровно шла их жизнь в последние годы для ее склонной к авантюризму натуры? Не хватало Регине опасных игр ее молодости? А возможно... Он не забыл первой реакции своей любовницы на его возмущенный «отчет» о визите к Нечаевой.
Регина слушала его молча, в глубине ее загадочных зрачков вспыхивали и гасли искорки то ли интереса, то ли вполне понятного возмущения столь дурацким предложением.
– Вообрази, – Аркадий сердито вышагивал по Регининой гостиной, размахивая от возбуждения руками, – эта идиотка еще и требует, чтобы мы, как она считает, «для гарантии» воспользовались знаешь чем? Только не смейся, я сам едва не заржал, когда увидел... Отравленным кинжалом, который она приволокла с собой, ухитрилась протащить через таможню... Нет, ты только подумай, она что, начитались Агаты Кристи и решила, что это и есть жизнь?!
Регина все-таки рассмеялась. А он, вдохновленный, как ему тогда почудилось, их единодушием, продолжил:
– Нет, ты только вообрази харю Котяры, которому предлагается вместо его любимого «калаша» воспользоваться антикварной игрушкой, начиненной... не помню чем, представляешь?
Голубинская рассмеялась снова, а потом вдруг посерьезнела:
– Погоди-ка, Аркадий... повтори еще раз сумму, которую Маринка посулила.
Он остановился как вкопанный посреди комнаты и ошарашенно уставился на нее:
– Ты что, собираешься говорить об этом всерьез? Регина, вообще-то ты расслышала, кого именно эта твоя идиотка заказывает? Да нам в жизни не дотянуться не только до Мансурова, но и до...
– Заткнись! – резко оборвала она его. – Я просила назвать сумму!
Потом в гостиной воцарилось молчание – Голубинская что-то подсчитывала в уме, после чего перевела на любовника свои словно сделавшиеся больше, блестящие глаза.
– Сядь-ка, – произнесла она спокойно. – Теперь послушай меня. Ты, я не сомневаюсь, помнишь, сколько у нас бабок на швейцарских счетах. Приплюсуй сюда ее миллион, и ты поймешь, что наше ожидание на этом завершится: мы сможем наконец уехать из этого проклятого города, из этой вечно дрыхнущей, нищей страны, чтобы жить безбедно
– Ты... Ты это всерьез?!.. – У Шварца пересохло в горле, ноги сами подогнулись, и он буквально упал на диван рядом с Региной.
– Есть у меня одна идея... И твой Котяра тут совсем ни при чем!
...Аркадий и до этого разговора иногда подозревал, что в семье Голубинских не все в порядке с наследственностью. Подозревал в те минуты, когда улавливал в глазах Регины особый, почти сумасшедший блеск, появлявшийся накануне их наиболее кровавых операций. В глубине души он радовался тому, что ни в одной из них не участвовал, а вот Регина, кажется, с удовольствием вела свою команду на «дело». Правда, вплоть до одного момента, о котором Шварц, разрабатывавший теоретическую сторону операций, уже несколько лет пытался забыть.
Мысль о том, что среди оставленных командой в доме этого человека трупов были старики и ребенок, годами не давала Шварцу спокойно спать по ночам. Чуть легче было от того, что ребенок выжил, но именно поэтому Регина вынуждена была прекратить свое участие в операциях и на дело с их мужиками больше не ходила. Собственно говоря, никакой необходимости в ее команде давно уже не было, поэтому проколовшегося тогда во время налета Витька просто убрали, остальные, за исключением Жука и Котяры, расползлись сами кто куда, залегли на дно, после занялись собственным бизнесом – благо деньжата водились у всех.
И вот сейчас с замиранием сердца Аркадий узнал от своей любовницы, что его подозрения насчет
