Но…
Кто меня спрашивает?!
Обнаглевших северян приструнить надо? Надо! Торговый союз предлагают; заключать надо? Надо! Слабый сосед под опеку просится – ну как ему откажешь?.. Поселяне или там лесные племена прибежали на засилье ракшасов жаловаться, выпросили сотню-другую воинов из ближайшего гарнизона; воины людоедиков повымели, а поселяне рады им жалованье платить, лишь бы остались!
Лет десять прошло, огляделся – а твое государство уже раза в два больше стало! Еще немного, и аккурат в границы стародавней Бхараты впишемся!
Опять же законы… взять хотя бы 'Закон о чистоте варн'. Ведь правильно талдычат мудрецы, хоть вороти морду, а никуда не денешься! За столько лет сам успел убедиться: не сравниться бойцу-кшатрию с брахманом в благочестии или смирении; не стать вайшье великим воином; не научиться шудре управлять хозяйством или земельным наделом; зато если предстоит долгая и тяжелая работа – тут уж без шудр не обойтись!
Мудры боги, устроив мир именно так, а не иначе!
И лишь одно мучит по ночам: все, кто тебе близок и дорог, нелепо умирают один за другим, мостя дорогу к трону Чакравартина.
К возрождению Великой Бхараты.
Что же ты так этого боишься, Дед? Не к этому ли ты шел все годы? Что мешает тебе сделать последний шаг и формально закрепить то, что и так уже почти произошло?
'Только одно, – ты не замечал, что шепчешь вслух. – Не научился идти по трупам. Нога скользит… Кто же ты, мой неведомый покровитель, играющий царями, как марионетками? Кто ты, доброжелатель, ради моего царствования убивающий дорогих мне людей? И зачем тебе нужен я-Чакравартин?..'
– Может быть, я помогу тебе найти ответ, – прошелестел над ухом Грозного тихий голос.
– Кто здесь?!
Гангея резко обернулся, успев бросить взгляд на укрытое багровым бархатом тело царицы.
Нет, Сатьявати была мертва.
И молчала.
– Это я – вольный Ветала, дух жизни-в-смерти, – чуть громче прошелестел голос.
Теперь Грозный разглядел, что один из кругов света, отбрасываемых светильниками-лилиями, изломал границу. Похоже, темнота собралась наконец с силами и пошла в наступление. Черная мара висела в воздухе на расстоянии вытянутой руки от регента; внутри мара клубилась дымчатыми струями, лениво перетекая и меняя форму, едва ты успевал вглядеться в нее.
– Днем мы прозрачны и плохо видимы, – любезно сообщил Ветала. – Но днем нас обычно не призывают.
– Ты пришел за телом царицы? – неприязненно осведомился Грозный. – Зря! Ищи поживу в другом месте!
Сердце билось спокойно: если россказни о Веталах – правда хотя бы на треть, то реальная угроза покойнице или ему самому отсутствовала.
– Я пришел вернуть долг, Грозный.
– Не пытайся заморочить мне голову, Живец! Ты и твои собратья – вас всегда интересует одно!
– Почти всегда, – уклончиво возразил Ветала. – Да, я хотел бы войти в царицу, но жалкий остаток ее сил меня не прельщает! Я хочу знать: что увидела она девять лет назад, когда князь гандхарвов Читрасена убил своего тезку, царевича Читру! Тогда царица призвала моего брата, чтобы доподлинно выяснить, как это произошло.
– Призвала твоего брата? – ошарашенно переспросил Гангея, боясь поверить словам Живца.
– Ну, не сама призвала, – по-своему истолковал замешательство регента Живец. – Ей помогал один престарелый брахман, который к концу обряда умер.
'Исчезнувший советник! Боги! – это косвенным образом подтверждает слова духа!..'
– Расскажи, что тебе об этом известно, – голос Гангеи был ровным, но внутри регент весь дрожал от возбуждения, как охотничий леопард, взявший след. – Если ты сумеешь убедить меня, я, может быть, и разрешу тебе сделать то, зачем ты явился.
– Они вызвали моего брата, чтобы он вошел в тело сотника-самоубийцы и показал им последние минуты битвы у Златоструйки, – продолжил Живец.
'Труп Кичаки тогда тоже исчез… Сходится!'
– До этого момента я был рядом, надеясь на поживу; потом брат вошел в сотника, мне же тела не досталось, и я покинул их. Однако вскоре до меня долетел предсмертный крик брата, и я примчался обратно так быстро, как только смог. Брат был мертв, брахман тоже – думаю, старик умер к концу обряда, и брат вошел в его тело, когда труп сотника разложился окончательно… А рядом лежала старуха. Она была без сознания, и я с трудом узнал в ней царицу.
– А еще? Там был кто-нибудь еще?! – почти выкрикнул Гангея.
Черная мара слегка попятилась и пошла чернильными разводами.
– Был, Грозный. Наверняка был. Но я не застал его. И, наверное, мне повезло – трудно убить Веталу, но незваный гость сделал это. И превратил царицу в старуху. Появись я раньше – не говорить нам сейчас с тобой, Грозный…
– Кто? Ты хотя бы догадываешься, кто убийца?
