Вот только Пол и Софи, которым пришлось уйти из конторы, поскольку было уже далеко за половину шестого, еще побродили, по улицам говоря о том и о сем, а затем Софи с присущим ей тактом объяснила, что хотя она очень его любит, но после такого дня валится с ног, и, невзирая на все приключения, завтра ровно в девять им нужно быть на работе. Поэтому Пол с ней попрощался и еще немного побродил в одиночестве, пока наконец окольным путем не очутился возле своего дома.
Когда он открыл дверь, его внимание привлекли две вещи. Во-первых, в квартире больше не было меча в камне, но он помнил почему. Во-вторых, от окна повернулась и бросилась ему в объятия Софи, точно мягкое ядро из пушки.
Поцелуй был, разумеется, чудесным, но Пол все разно поймал себя на неспокойных мыслях. 'Очень уж это странно'. Во-первых, она как будто ничуть не устала. Во-вторых, как она сумела попасть внутрь? В- третьих, не было никакого неловкого столкновения зубами или протестов: 'Ох, у меня из-за тебя шея заболела!' Мягко отстранив ее, он сказал:
— Подожди-ка.
Она отмахнулась от его руки, но Пол сделал шаг назад. Тогда она усмехнулась.
— О! — вырвалась у Пола. — Это ты.
— Угадал. — Она со вздохом снова превратилась в матушку мистера Тэннера.
— Не так уж это было и сложно, — раздраженно ответил Пол.
— Чертяка. И тем не менее нельзя же винить девушку за попытку.
— На самом деле можно. Как насчет, как там его зовут? Ах да, Артур, — вспомнил он. — Я думал, вы...
— Нуда, конечно. — Матушка мистера Тэннера зевнула. — Но он всего лишь человек, а потому заснул. А я вот совсем не устала и решила, почему бы и нет? В конце-то концов, — продолжала она, несмотря на нахмуренные брови Пола, — какой смысл быть гоблином, если не можешь быть поверхностной и на уме иметь только одно? Этим ведь гоблины заняты. Веселятся, всего лишь.
Пол отошел к двери.
— До свидания, — сказал он. — Твоему сыну на сей раз я ничего говорить не стану.
Показав ему язык, гоблинша уселась в кресло.
— Знаешь, что я тебе скажу? От тебя радости столько, сколько от чирья на заднице. Одному богу известно, что я в тебе нашла.
— Хорошо, — сказал Пол. — А теперь уходи, пожалуйста.
— Минуточку, — возразила матушка мистера Тэннера и вдруг извлекла из воздуха маленький стеклянный шарик. — Или ты не хочешь увидеть, чем для тебя все обернется? Будет ли все хорошо или завтра утром она тебя встретит словами: 'С первым апреля, это была только шутка'?
— Если уж на то пошло, — отозвался Пол, — не хочу. Гоблинша рассмеялась:
— Боишься?
Он покачал головой:
— Не особенно. Просто в нее я верю чуть больше, чем в тебя, вот и все.
Ей это не понравилось.
— Обидно, — сказала она, — но ты все равно узнаешь. И надеюсь, она... О! — Матушка мистера Тэннера положила стеклянный шар на стол. — Вот черт!
Тут любопытство взяло верх, и Пол осторожно заглянул в шар. А потом отскочил, схватил со спинки дивана чистую рубашку и набросил на магический предмет.
— Опять настроение портишь, — свирепо усмехнулась матушка мистера Тэннера. — А мне так понравилось.
— Ты просто отвратительна.
— И этим горжусь. — Она попыталась стянуть с шара рубашку, Пол схватил ее за руку. — Одно про тебя можно сказать, — добавила она, — ты быстро учишься. Не уверена, стала бы я сама пытаться такое проделать.
— Проваливай, — проворчал Пол.
— А на мой взгляд, выглядело довольно остроумно. Впрочем, после спина будет болеть.
— Вон!
— Ладно-ладно, — вздохнула матушка мистера Тэннера, вставая и убирая стеклянный шар в сумочку. — Ты победил, во всяком случае — пока. У меня терпения хоть отбавляй, — добавила она. — Могу и подождать. В конце концов, сам знаешь, я свое получу. Обычно я, что хочу, получаю.
— Не на сей раз, — покачал головой Пол.
— Поживем — увидим. — Снова все та же ухмылка. — И господи помилуй, развеселись немного, а? Похоже, ты все-таки получишь свой хеппи-энд.
— Да, — твердо ответил Пол.
— Если это можно так назвать, — добавила матушка мистера Тэннера. — Потому что ты ведь сам знаешь, что случится, правда? Лет через десять-пятнадцать, а может, и двадцать ты вспомнишь этот день и пожалеешь, что у тебя не хватило к черту здравого смысла. Так и вижу тебя тогда, для этого даже хрустального шара не нужно: вот он, ты, с отвислым животом и лысиной, вот она — обмякла, пошла морщинами, вот вы двое — пререкаетесь из-за денег или детей, или из-за того, что нужно ехать к ее маме, а у тебя полно работы, которую ты принес домой. Двадцать лет такой жизни? За вооруженное ограбление меньше дадут, да еще скостят за примерное поведение. Получай свой хеппи-энд, золотце. Ты его заслужил.
Пол подумал над ее словами, а потом схватил гоблиншу за шиворот и потащил к двери.
— Правда? — спросил он и счастливо улыбнулся. — Спасибо! — И вышвырнул ее за порог.
— Только одно, — сказал Пол.
Это случилось четыре дня спустя, и Софи все еще не передумала. Шло их первое воскресенье вместе, которое оказалось совсем не таким, как он его себе представлял. Другим, но лучше. Правда, была одна малость.
— В чем дело? — спросила Софи.
Он помешкал. Ему, в сущности, не надо задавать этот вопрос; скорее всего будет лучше, если он помолчит. Собственно говоря, ему и знать этого не нужно, и сам факт вопроса станет предательством. Любой, у кого есть хотя бы унция мозгов и такта чуть больше, чем у бомбы, просто об этом забыл бы или хотя бы промолчал. Но...
— Тот, как же его звали... — начал Пол. — Шаз, художник-керамист. Что у вас случилось?
Софи только молча посмотрела на него.
— Ладно, не надо, — быстро проговорил он. — Мне не следовало спрашивать.
— Нет, — возразила она, — все в порядке. Просто мне немного стыдно, вот и все. Понимаешь... ну, помнишь стол в конференц-зале, тот, который показывает истинную сущность вещей?
Пол кивнул:
— Мистер Червеубивец назвал его бесоотражающим зеркалом.
— Вот именно. Ну, это не обязательно должно быть зеркало или стол. — Ее брови сошлись к переносице. — Судя по всему, того же эффекта можно достичь с самой обычной фольгой.
Вид у Пола сделался озадаченный.
— Фольгой?
— Нуда, сам знаешь. Той, в которой готовят рождественскую индейку. Вот только, — продолжала она,
