— А ты уверена, что никогда не читала об этом?
Он ласково потрепал сосок ее груди.
Она выгнула спину, лежа на полу.
— Нет, никогда. Не останавливайся, черт возьми.
Его улыбка стала шире.
— Значит, авторы этих книг никогда не делали ничего подобного.
Он развязал ленты сорочки и обнажил ее грудь.
— Она очень красивая, — пробормотал он оценивающе.
Был ли это комплимент, на который надо как-то ответить? Ничего не приходило в голову. Грудь есть грудь. Если ее грудь нравится Джейсону, то это хорошо, однако Оливия предпочла бы, чтобы он перестал смотреть и продолжил ее ласкать.
Не успела она произнести вслух свою просьбу, как Джейсон склонил голову и начал целовать ее грудь.
О!
Затем он нежно сжал зубами затвердевший сосок. О-о-о!
А когда он начал посасывать грудь, Ливви впилась пальцами в его мускулистые плечи.
— О Боже.
Эти слова вырвались из ее груди вместе со стоном наслаждения, охватившим все ее тело.
Джейеон приподнял голову. Упавшая на лоб прядь волос придавала ему особенно проказливый вид. А может быть, этому способствовала чрезвычайно удовлетворенная улыбка.
— Еще?
Он вопросительно изогнул бровь.
— Не останавливайся, — сказала она, откинув голову назад.
Ливви почувствовала его сдерживаемый смех у своей груди, а затем прикосновения его губ, вызывающие потрясающие, необузданные, изумительные ощущения.
Она не могла сдерживаться. Ее руки непрерывно блуждали по его широкой гладкой спине. Она не представляла, какое огромное наслаждение можно испытывать от таких, взаимных ласк.
Но этого казалось недостаточно. С каждым мгновением у нее нарастала потребность в чем-то большем. Она испытывала пустоту и зуд внутри и страстно желала, чтобы он заполнил ее. Она инстинктивно вздымала бедра под ним, словно направляя его к той части своего естества, которая трепетала, требуя внимания.
Он снова поцеловал ее в губы неистовым страстным поцелуем, как будто хотел проглотить ее. Ливви тоже жаждала его. Она хотела соединиться с ним и довести его до безумия, как он ее.
— Боже, Ливви, — простонал он, осыпая поцелуями ее лицо, — я ужасно хочу быть в тебе.
Его бедра прижимались к ее бедрам, и она широко раздвинула ноги, руководствуясь древним как мир инстинктом.
Он провел рукой вдоль ее бедра, пока не достиг края сорочки.
— Хочешь, я покажу тебе еще кое-что, о чем не пишут в твоих книгах, Оливия Джейн?
Ливви энергично кивнула в ответ, и это чрезвычайно возбудило Джейсона.
Господи, он предполагал, что она страстная натура, однако ее ответная реакция превзошла самые смелые его ожидания.
Он просунул руку под сорочку и медленно провел пальцами повыше икры. Затем нащупал подвязку и ленту. В следующий момент он внезапно отдернул руку, ощутив острую боль. Джейсон взглянул на свой палец и увидел каплю крови.
Ливви приподнялась на локтях.
— Что случилось?
— Ты меня уколола.
— Прошу прощения?
Он показал ей кровь на пальце и затем сунул его в рот, чтобы облегчить боль. Его губы по-прежнему были вблизи от нее, и она выгнулась навстречу.
Его глаза потемнели в ответ.
— Должно быть, у тебя там какая-нибудь заколка. Позволь, я поищу ее и уберу, пока ты сама не укололась.
Оливия быстро привстала.
— Нет, лучше позаботься о своем пальце. Я сама ее вытащу.
Она выглядела крайне испуганной: Почему?
— Я вполне могу достать эту заколку. На этот раз я буду осторожен, чтобы не уколоться опять.
— Думаю, будет лучше, если я сама сделаю это, — сказала она.
Что, черт побери, она скрывает там?
— Не говори глупости. Я быстро справлюсь с этим.
Увидев, что он настроен решительно, Ливви легла на спину и закрыла рукой глаза.
Через минуту он понял, почему она так протестовала.
Хотя Джейсон давно не видел эту вещь, так как спрятал ее много лет назад, он сразу узнал брошь. Надо быть слепым, чтобы не распознать свой профиль.
— Откуда у тебя эта брошь? — сердито спросил он.
Ливви отползла от него, неловко пытаясь натянуть сорочку на свои груди.
— Не думаете ли вы, мисс Уэстон, что слишком поздно заботиться о девичьей скромности? Отвечайте на мой предыдущий вопрос!
— Я нашла эту брошь, когда была в Шотландии, когда занималась библиотекой. Я снимала с полок книги и обнаружила ваше письмо. Я знала, что нехорошо читать чужие письма, но мне хотелось узнать, куда могут привести меня полученные сведения. И я не жалею, что они привели меня к вам.
— И вы не обмолвились об этом ни единым словом за все время пребывания здесь. Значит, все было ложью.
— Нет! — возразила она. — Пожалуйста, поверь мне, Джейсон. Я хотела рассказать тебе обо всем.
— Так почему же не рассказала?
— Когда? Ты не был образцом чуткости и сострадания, когда я прибыла в замок. Если бы я рассказала о своем открытии тогда, ты выставил бы меня за порог. Я не могла признаться, потому что боялась, что ты возненавидишь меня, — сказала она шепотом.
— Почему ты думаешь, что я не сделаю это сейчас?
— Не говори так, — взмолилась она. — Я понимаю, что мой поступок выглядит так, словно я посягнула на ваш брак. Я никогда не помышляла занять место Лоры. Я только хотела, чтобы ты опять был счастлив. Я знаю, что ты очень любил ее, но как долго ты будешь мучить себя этим нескончаемым горем?
Джейсон медленно поднялся и молча надел халат. Он хотел накричать на нее, выплеснув свой гнев, но это означало бы, что она одержала победу. Он призвал на помощь свою холодную сдержанность.
— Боюсь, у вас сложилось неправильное представление обо мне, моя дорогая. Я давно перестал скорбеть о моей покойной жене.
Брови Ливви сошлись. Она была явно озадачена.
— Вы… вы не горюете больше?
— Женщины не стоят того, чтобы о них горевали потом. Вы и Каллиста — обе лживые суки, решившие воспользоваться этим вечером в своих личных целях.
Оливия едва не задохнулась от гнева и отступила на шаг назад, как будто он нанес ей удар. Ее изумленные глаза расширились и блестели от слез. Несмотря на то что она лгала ему с самого начала, Джейсону хотелось привлечь ее к себе и целовать, пока в этих глазах вновь не отразится ошеломляющая страсть. Пока для нее не перестанет существовать все на свете, кроме его ласк и страсти, вспыхнувшей между ними. Но более всего ему хотелось наказать ее за то, что она вызывала в нем нежные чувства и стремление защитить ее, хотя она предала его, как когда-то Лора.
— Знаешь, куда направлялась моя жена в то утро, когда погибла? — резко спросил он. — Она бросила меня.
