– Найди друд, Маскалл, – сказала она с ленивой улыбкой. – Он был у тебя прошлой ночью.
Он поискал камень. Найти его было непросто, поскольку на солнце лучи его стали тусклыми и слабыми, но наконец он его отыскал.
Ошикс поместила камень внутрь чудища и оставила тушку лежать на земле.
– Пока он готовится, я немного смою кровь, раз она так тебя пугает. Ты что, никогда раньше не видел крови?
Маскалл смотрел на нее в недоумении. Вернулся прежний парадокс – контрастирующие половые признаки в ее личности. Ее решительные, умелые, самоуверенные мужские манеры казались абсолютно несовместимыми с волнующей женственностью ее голоса. Поразительная мысль мелькнула у него.
– Мне говорили, в твоей стране есть акт воли, называемый «поглощением». Что это такое?
Она отвела красные руки, с которых капало, подальше от одежды и рассмеялась, восхитительно и звонко.
– Ты думаешь, что я наполовину мужчина?
– Отвечай на мой вопрос.
– Я женщина в высшей степени, Маскалл – до мозга костей. Но это не значит, что я никогда не поглощала мужчин.
– И это значит…
– Новые струны для моей арфы, Маскалл. Более широкий диапазон страстей, более неистовое сердце…
– Для тебя да – но для них?
– Не знаю. Жертвы не описывают своих ощущений. Возможно, какого-то рода несчастье – если они вообще что-то осознают.
– Какой ужас! – воскликнул он, мрачно глядя на нее. – Можно подумать, что Ифдон страна дьяволов.
Ошикс мило усмехнулась и подошла к реке.
– Гораздо лучшие люди, чем ты – лучшие во всех отношениях – разгуливают с чужими волями в себе. Ты можешь быть сколь угодно высоконравственным, Маскалл, но факт остается фактом, звери созданы, чтобы быть съеденными, а простые натуры – чтобы быть поглощенными.
– И права человека не имеют никакого значения?
Она склонилась над рекой и мыла руки, но оглянулась, чтобы ответить на его замечание.
– Они имеют значение. Но мы считаем человека человеком лишь до тех пор, пока он может постоять за себя.
Вскоре поспела рыба, и они молча позавтракали. Время от времени Маскалл бросал на свою спутницу тяжелые, полные сомнений взгляды. То ли из-за странного вкуса пищи, то ли из-за долгого воздержания еда производила на него тошнотворное впечатление и даже казалась людоедством. Он ел мало и, встав, почувствовал себя оскверненным.
– Давай я закопаю этот друд где-нибудь, где я смогу его потом, при случае, найти, – сказала Ошикс. – Хотя в следующий раз со мной не будет Маскалла, которого я шокирую… А теперь пойдем рекой.
Они сошли с суши на воду. Она неторопливо текла им навстречу, но сопротивление, вместо того чтобы мешать им, оказывало обратное действие – оно заставляло их напрягать силы, и они двигались быстрее. Таким образом они несколько миль поднимались вверх по реке. Движение понемногу улучшило кровообращение Маскалла, и он стал смотреть на вещи гораздо веселее. Жаркое солнце, ослабший ветер, изумительное зрелище облаков, тихие хрустальные леса – все успокаивало и восхищало. Они подходили ближе и ближе к весело раскрашенным высотам Ифдона.
Что-то загадочное было в этих ярких стенах. Они влекли его, но все же он ощущал какой-то трепет. Они выглядели реальными и в то же время сверхъестественными. Если бы кому-то довелось увидеть портрет привидения, нарисованный четким твердым контуром, яркими красками, ощущения, вызванные таким зрелищем, в точности совпадали бы с впечатлениями Маскалла, изучавшего стены Ифдона.
Он нарушил долгое молчание.
– У этих гор совершенно необычные формы. Все линии прямые и перпендикулярные – никаких склонов или изгибов.
Она вернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
– Это типично для Ифдона. Природа у нас как удары молота. Ничего мягкого и постепенного.
– Я слышу тебя, но не понимаю.
– Ты увидишь, как по всему Маресту участки почвы проваливаются вниз или устремляются вверх. Деревья растут быстро. Мужчины и женщины, прежде чем действовать, не думают дважды. Ифдон можно назвать местом быстрых решений.
Маскалл был потрясен.
– Какая новая, дикая, примитивная страна.
– А как там, откуда ты? – спросила Ошикс.
– О, мой мир дряхл, природе там требуется сто лет, чтобы передвинуть фут суши. Люди и животные ходят стадами. От оригинальности отвыкли.
– А женщины там есть?
– Как и здесь, и не очень отличаются внешне.
