– О, это достаточно просто. Если ты попытаешься пройти через Ифдон без сорба, ты просто совершишь самоубийство. И этот магн тоже более чем бесполезен.
– Видимо, ты знаешь, о чем говоришь, Ошикс. Но что ты мне посоветуешь сделать?
Она небрежно указала рукой на испускающий свет камень, лежащий на земле.
– Вот решение. Если ты на достаточно долгое время прижмешь этот друд к своим органам, он, возможно, даст толчок к изменениям, а природа, быть может, за ночь довершит остальное. Я ничего не обещаю.
И Ошикс окончательно повернулась спиной к Маскаллу.
Несколько минут он размышлял, затем подошел к тому месту, где лежал камень, и взял его в руку. Это был гладкий камень размером с куриное яйцо, сиявший малиновым светом, будто раскаленный докрасна, и испускавший непрерывный поток маленьких кроваво-красных искр.
Решив, наконец, что Ошикс дала хороший совет, он приложил друд сначала к магну, а затем к бриву. Он испытал ощущение жжения – чувство целительной боли.
9. ОШИКС
Наступил рассвет второго дня Маскалла на Тормансе. Бранчспелл уже стоял над горизонтом, когда он проснулся. Он сразу же понял, что за ночь его органы изменились. Его мясистый брив превратился в похожий на глаз сорб; его магн стал толще и развился в третью руку, торчащую из груди. Эта рука сразу же придала ему чувство большей физической безопасности, но с сорбом ему пришлось поэкспериментировать, прежде чем он понял его назначение.
Лежа на солнце, поочередно открывая и закрывая каждый из трех глаз, он обнаружил, что два нижних служили пониманию, а верхний – его желаниям. Так сказать, нижними глазами он ясно различал предметы, но без личного интереса; с помощью сорба ничто не существовало само по себе – все представало в виде объекта, представляющего или не представляющего интереса для его собственных нужд.
Изрядно недоумевая, чем все это обернется, он встал и огляделся. С того места, где он спал, Ошикс не было видно. Ему не терпелось узнать, там ли она еще, но прежде чем подойти и удостовериться, он решил искупаться в реке.
Утро было великолепным. Горячее белое солнце уже начинало слепить, но его жар смягчался сильным ветром, свистевшим в кронах деревьев. Множество фантастических облаков заполняли небо. Они походили на животных и беспрерывно меняли форму. Земля, листья и ветви деревьев еще хранили следы росы или дождя прошедшей ночи. Остро ароматный запах природы наполнял его ноздри. Боль его стихла, настроение было отличным.
Перед тем как выкупаться, он осмотрел горы Ифдон-Мареста. Под утренним солнцем они вырисовывались отчетливо. Он прикинул, что их высота составляет от пяти до шести тысяч футов. Величественные, неправильные, зубчатые контуры казались стенами волшебного города. Скалы, обращенные к нему, были сложены из ярких камней – пунцовых, изумрудных, желтых, ульфировых и черных. Глядя на них, он почувствовал, что сердце его начинает стучать, как неторопливый тяжелый барабан, и он весь затрепетал – его охватили неописуемые надежды, стремления и эмоции. Он чувствовал больше, нежели ощущение, покорение нового мира – это было что-то другое…
Он искупался, напился и уже одевался, когда к нему неторопливо приблизилась Ошикс.
Он не мог определить цвет ее кожи – яркий, но изящной смеси карминного, белого и джейлового. Эффект был поразительно неземным. Эти новые цвета придавали ей вид истинного представителя чужой планеты. В ее фигуре тоже было что-то любопытное. Женственные изгибы, типично женские кости – и тем не менее все каким-то образом выражало дерзкую, скрытую, мужскую волю. Властный глаз на ее лбу задавал ту же загадку, но более простым языком. Его откровенная высокомерная самовлюбленность была пронизана проблесками секса и нежности.
Она подошла к самой воде и оглядела его с головы до ног.
– Теперь ты больше похож на мужчину, – сказала она своим прекрасным тягучим голосом.
– Вот видишь, эксперимент удался, – ответил он, весело улыбаясь.
Ошикс продолжала его оглядывать.
– Это нелепое платье тебе дала какая-то женщина?
– Его дала мне женщина, – улыбка сошла с его лица, – но в то время я не видел в этом даре ничего нелепого и сейчас не вижу.
– Я думаю, мне оно пошло бы больше.
И, продолжая тянуть слова, она стащила с себя шкуру, так хорошо облегавшую ее фигуру, и знаком предложила ему обменяться одеждой. Он застенчиво подчинился, сообразив, что предлагаемая замена действительно больше соответствует его полу. Он обнаружил, что в шкуре чувствует себя свободнее. Задрапированная Ошикс показалась ему еще более женственной и опасной.
– Я вообще не хочу, чтобы ты получал дары от других женщин, – медленно заметила она.
– Почему? Кто я тебе?
– Я думала о тебе ночью. – Голос ее был замедленным, пренебрежительным, похожим на альт. Она села на ствол упавшего дерева и отвернулась.
– Каким образом?
Она не ответила на его вопрос, а принялась отламывать кусочки коры.
– Прошлой ночью ты была такой высокомерной.
– Прошлая ночь прошла. Ты всегда шествуешь по жизни, не ошибаясь?
Теперь пришла очередь Маскалла замолчать.
– И все же, если у тебя есть мужские инстинкты, а я думаю, что есть, не можешь же ты вечно сопротивляться мне.
