– Я вовсе не собираюсь торчать под открытым небом, пока Крэг соизволит явиться.
Он подобрал во дворе старый железный шкворень и, отойдя на безопасное расстояние, швырнул его в окно с поднимающейся рамой, расположенное на первом этаже. Тщательно избегая остатков разбитого стекла, Маскалл просунул руку в проем и отодвинул шпингалет. Спустя минуту они забрались внутрь и оказались в доме.
Комната, оказавшаяся кухней, была в неописуемо грязном и запущенном состоянии. Мебель почти развалилась, битая посуда и прочий хлам не были свалены в кучу, а валялись по всему полу, все было покрыто толстым слоем пыли. Пахло так отвратительно, что Маскалл решил, что комната не проветривалась по меньшей мере несколько месяцев. По стенам ползали насекомые.
Они прошли в другие комнаты первого этажа – судомойню, почти лишенную мебели столовую и кладовую. Та же грязь, затхлость и запущенность предстали их взору. С тех пор как к этим комнатам в последний раз прикасались или даже входили, прошло, должно быть, не меньше полгода.
– Твоя вера в Крэга еще держится? – спросил Маскалл. – Моя, признаюсь, на грани исчезновения. Если это дело не колоссальный розыгрыш, то во всяком случае очень на то похоже. Крэг в жизни тут не жил.
– Поднимемся сначала наверх, – предложил Найтспор.
Помещения наверху состояли из библиотеки и трех спален.
Все окна были плотно закрыты и воздух был невыносимым. Вне всякого сомнения, в постелях спали очень давно, и с тех пор они не убирались. Смятое линялое постельное белье хранило отпечатки спавших. Это, без сомнения, были очень давние отпечатки, поскольку на простынях и покрывалах скопилась вся мыслимая пыль.
– Кто мог бы тут спать, как ты думаешь? – расспрашивал Маскалл. – Персонал обсерватории?
– Скорее, путники вроде нас. Они внезапно покинули это место.
Маскалл широко открывал окна в каждой комнате, куда входил, а до тех пор задерживал дыхание. Две спальни выходили на море, а третья и библиотека – вверх вересковую пустошь. Эта библиотека оставалась последней неосмотренной комнатой, и Маскалл решил отнестись во всему этому делу как к гигантской мистификации, разве что они обнаружат в библиотеке следы недавнего пребывания.
Но в библиотеке, как и во всех других комнатах, стоял спертый воздух и лежала пыль. Маскалл до упора поднял оконную раму, тяжело упал в кресло и с отвращением взглянул на своего друга.
– Что ты теперь думаешь о Крэге?
Найтспор присел на краешек стола, стоявшего у окна.
– Возможно, он все же оставил для нас какое-нибудь послание.
– Какое послание? Зачем? Ты имеешь в виду, в этой комнате? Не вижу никакого послания.
Глаза Найтспора шарили по комнате и наконец вроде задержались на застекленном настенном шкафчике, содержавшем на одной из полок несколько старых бутылок и ничего более. Маскалл посмотрел на Найтспора и на шкафчик. Затем, не говоря ни слова, он встал, чтобы рассмотреть бутылки.
Всего их было четыре, одна больше, чем остальные. Те, что поменьше, были высотой дюймов восемь. Все имели форму торпеды, но донышко было плоским, что позволяло им стоять. Две из меньших бутылок были пусты и незакупорены, остальные содержали бесцветную жидкость и были снабжены странного вида пробками, похожими на сопла, которые тонким металлическим стержнем соединялись с зажимом, расположенным посредине боковой стенки бутылки. На них виднелись этикетки, но эти этикетки пожелтели от времени и надписи были почти неразборчивы. Маскалл перенес наполненные бутылки на стол, стоявший у окна, чтобы лучше рассмотреть их при свете. Найтспор подвинулся, давая ему место.
Теперь он разобрал на большей бутылке слова «Обратные солнечные лучи», и после некоторых сомнений ему показалось, что на другой он может различить нечто вроде «Обратные арктурианские лучи».
Он поднял глаза и вопросительно уставился на друга.
– Ты бывал здесь раньше, Найтспор?
– Я предположил, что Крэг оставит послание.
– Ну, я не знаю, возможно, это и послание, но оно нам ничего не говорит, во всяком случае, мне. Что это за обратные лучи?
– Свет, возвращающийся к своему источнику, – пробормотал Найтспор.
– И какого рода этот свет?
Найтспор, казалось, не хотел отвечать, но, поскольку Маскалл все сверлил его глазами, он выдавил:
– Если бы свет не тянул так же, как он давит, как бы цветы ухитрялись поворачивать головки вслед за солнцем?
– Не знаю. Но вопрос в следующем, для чего эти бутылки предназначены?
Пока он говорил, положив руку на меньшую бутылку, другая, лежавшая на боку, случайно перекатилась таким образом, что металл зацепился за стол. Он сделал движение, чтобы остановить ее, его рука уже опускалась, как вдруг бутылка исчезла у него на глазах. Она не скатилась со стола, а действительно пропала – ее не было нигде.
Маскалл уставился на стол. Через минуту он поднял брови и с улыбкой повернулся к Найтспору:
– Послание становится еще более загадочным.
Найтспора, казалось, одолевала скука.
– Открылся клапан. Содержимое через открытое окно устремилось к солнцу, унося с собой бутылку. Но бутылка сгорит в земной атмосфере, и содержимое рассеется и не достигнет солнца.
