протестовать, по крайней мере на некоторое время. Сопротивляться она не могла, ибо была в шоке. Александра ни разу не задумывалась о том, что ей будет угрожать такая опасность. Да и как это могло прийти ей в голову, если она точно знала, как Василий относится к их браку, тем более что и сама относилась так же? И когда он поцеловал ее, шок наступил лишь оттого, что Кристофер не научил Алин целоваться и она мало что знала об этом искусстве, хотя и воображала, что знает.
Поцелуи Кристофера приводили Алин в трепет, потому что она его любила, но, по правде сказать, по сравнению с этим человеком Кристофер был сущим младенцем. Граф впитывал ее ощущения, не выпуская их из-под контроля, и в этом участвовал не только его рот, но и все тело. Одной рукой он удерживал Алин за спину, не давая возможности отступить, попятиться, избежать этих легких прикосновений его груди, которые вызывали у девушки странное чувство, словно он ласкал и поглаживал ее соски – каждый по очереди. Другую руку он положил ей на ягодицы и старался приподнять ее так, чтобы твердый выступ на его теле оказался как раз напротив развилки, разделяющей ее ноги.
Граф не упустил ни одной чувствительной точки на теле Алин, и она была захвачена врасплох новыми ощущениями – вдобавок ко всему его язык глубоко проник в ее рот и там производил волнующие движения, почти уже сокрушившие ее волю.
Василий и сам был захвачен бурей, которую вызвал. Он пришел сюда, чтобы заставить ее взять назад свою угрозу насчет публичных скандалов, но вышло нечто совершенно иное. В ту секунду, когда он почувствовал тяжесть этих роскошных сладострастных грудей, прижатых к его телу, Алин стала для него просто страстной желанной женщиной. А Василий никогда не отказывался от желанной женщины, особенно если постель была рядом, а дверь плотно закрыта…
Внезапно дверь со стуком распахнулась, и Василий с Александрой мгновенно отпрянули друг от друга: она в каком-то помрачении ума и чувств, он в невероятном раздражении – и оба воззрились на незваного гостя.
– Прошу прощения, – извинилась Даша, пытаясь обеими руками удержать огромную овчарку, рвущуюся поприветствовать Александру.
– Он скулил и выл и пугал лошадей, – пояснила Даша извиняющимся тоном.
Это была вопиющая ложь, и Александра сразу же простила Даше ее поспешное бегство. Девушка добавила:
– Он не успокоится, если ему не дадут спать с вами.
Последняя фраза заставила покраснеть всех троих: никто из них не принял местоимение «он» на счет пса, и то, что все они подумали об одном и том же, а каждый понял, что подумал другой, еще усугубило их смущение. Опустившись На колено, Александра поманила своего любимца, и легкость, с какой тот вырвался из Дашиных рук, показала, насколько слабо она его держала. Зарывшись в густую шерсть пылающим лицом, Александра ледяным голосом сказала:
– Доброй ночи. Петровский, и в дальнейшем, если у вас возникнет желание поговорить со мной, пожалуйста, соблаговолите делать это при людях и в приличное время.
– И не рассчитывайте, Алин… Он с грохотом захлопнул дверь, а Даша, понизив голос, заметила:
– Вам повезло, что вы не видели его лица, когда он это сказал.
Александра подняла голову, быстро оглядела комнату, словно желая убедиться, что он и в самом деле ушел, и спросила:
– А в чем дело?
– Судя по его лицу, он сказал то, что думал.
Глава 14
Если Василий и добился чего-нибудь своим визитом, то лишь одного: вне всяких сомнений, что и Александре сегодня предстоит бессонная ночь. Она продолжала думать о его поцелуе и о тех неожиданных ощущениях, которые он в ней вызвал, о существовании которых она до этой минуты и не подозревала. Александра бранила себя за то, что стояла, как идиотка, не сопротивляясь и позволив ему делать с ней все, что захочет. Девушка ужасно злилась, хотя прекрасно понимала, что Василий застал ее врасплох, а она была слишком изумлена, чтобы протестовать, и потому это допустила. Александра пообещала себе, что подобное никогда не повторится, и дала слово, что ни за что не позволит графу снова поцеловать себя.
В основном ночь прошла в размышлениях о том, почему Василий ее поцеловал: Алин не верила, что он сделал это лишь для того, чтобы лишить ее сна, хотя и намекнул, что именно такова была его цель. Боже милостивый, чем бы все это могло закончиться, если бы не Даша?
Александре хотелось бы думать, что взяла бы себя в руки и крикнула братьев Разиных, спавших в соседней комнате, однако она ни в чем не была уверена.
Впрочем, утром раздраженная и невыспавшаяся, Алин почувствовала, что готова к более решительным действиям. Она не станет поднимать шума, а просто отвесит этому распутному негодяю хорошую затрещину, а потом совершенно ясно скажет, что случится, если он попытается повторить свой набег. В конце концов надо же поддерживать свой новый образ грубой, невоспитанной, дикой Александры, которая не потерпела бы такого от этого опытного соблазнителя даже, если тот вообразил, что имеет на нее какие-то права.
Разве вчера вечером она не доказала, что может легко справиться с этой задачей? Та скандальная сцена" была разыграна прекрасно, однако теперь Алин сожалела, что поддалась излишней ярости. Конечно, Василий сделал у нее на глазах недвусмысленное предложение той девчонке, но она-то чего так взбеленилась? Ведь ее предупредили, что так может случиться, и Алин лишь укрепилась в мнении, что граф как раз и есть такой презренный негодяй, каким она его считала. Правда, именно поэтому девушка и провертелась всю ночь без сна.
Утром Александра пришла в конюшню только перед самым выездом, и настроение у нее было хуже некуда. Если этот позолоченный хлыщ, лишив ее сна, сам провел спокойную ночь, она с ним расквитается и позаботится о том, чтобы больше ничто не нарушало ее планов.
Повозки уже отъехали довольно далеко, а с ними – и большая часть лошадей, и Никишка держал наготове для Алин Князя Мишу. Василий, на своем чалом жеребце, вдруг оказался совсем рядом, а это означало, что он ее дожидался. Чтобы еще раз побеседовать? Ну что же, она будет счастлива оказать ему услугу.
Взгляд, которым Василий ее окинул, был всего лишь вопросительным, но Алин увидела в нем гораздо больше – а именно: неприкрытую наглость и самодовольство – и, вскочив в седло, спросила, глядя ему прямо в глаза:
– Почему вы меня поцеловали вчера?
Василий ничего не ответил и вовсе не потому, что ждал, пока Никишка отъедет немного подальше, – просто он был изумлен этим прямым вопросом и только стиснул зубы, стараясь не выдать замешательства. Пора уже привыкнуть к ее грубости, преимущество которой в том, что эта мерзавка может в любой момент захватить его врасплох, а это просто нестерпимо!
Наконец Василий овладел собой и – сжав губы в ниточку, ответил:
– Потому что та крошка, которую я собирался поцеловать, испугалась и исчезла.
– А, понимаю, – заметила Алин, – если вам не удастся получить желаемое в одном месте, вы тут же ищете замену в другом. Верно? Но я предлагаю вам третий вариант, и вам лучше последовать моему совету. Не позволяйте себе вольностей, Петровский, по крайней мере пока вы помолвлены со мной.
Произнося эту маленькую тираду, она улыбалась.
Граф тоже ответил улыбкой и наклонился к Алин, с явным намерением притянуть ее к себе и снова поцеловать в доказательство того, что она не может ему приказывать. Александра пришпорила Князя Мишу, тот встал на дыбы, и Василию пришлось удерживать своего чалого, метнувшегося в сторону. Прежде чем он успел справиться со своей лошадью, Александра ускакала.
Минут на пять девушка оказалась предоставленной самой себе и могла обдумать происшедшее. Внезапно Василий догнал ее и, буквально выдернув из седла, усадил на лошадь рядом с собой. Это было неожиданно и крайне неприятно. Василий усадил ее так, как ему было удобно, и Алин оказалась угнездившейся между его бедер, а его руки сжимали ее, как тиски. Александра тут же вспомнила вчерашние ощущения.
Но она, совладев с собой, уставилась на графа в упор негодующим взглядом:
– И что вы собираетесь делать теперь, Петровский, после того как сваляли дурака на глазах у всех?
– Продолжай, продолжай, любовь моя, а я пока поищу какое-нибудь укромное местечко.
Александра уже открыла рот, чтобы ответить ему должным образом, но передумала. Терзай яростно облаивал чалого, а тот нервно переступал с ноги на ногу и приплясывал на месте. Братья Разины, все трое, подскакали сзади, и, чтобы показать, что они здесь не просто так, Никишка схватил поводья Князя Миши.
Они ничего не сказали, по крайней мере пока, но Александра и не хотела их вмешательства – не дай Бог, они пробудят в графе все самое худшее! В конце концов ситуация была опасна только для ее чувств.
– Я жду ответа, – напомнила девушка.
– Отгони собаку, – лаконично сказал Василий.
Будь Александра в ином положении, она бы рассмеялась, но вместо этого ей пришлось солгать:
– Терзай меня не слушает, если считает, что я в опасности.
– У тебя самые вымуштрованные лошади, каких я только видел, и думаешь, я поверю, что ты не выдрессировала свою собаку?
С его стороны это был нечестный ход, потому что для Александры лошади являлись предметом ее радости и гордости, и она поневоле была польщена тем, что граф заметил, как она хорошо их воспитала. Кроме того, Алин не могла позволить нанести ущерб лошади, даже если она принадлежала Василию, и к тому же ей хотелось побыстрее слезть с его колен. Она окликнула Терзая таким тоном, что пес немедленно понял ее и подчинился.
Лай
