таким образом заставить ее отказаться от угрозы и впредь устраивать сцены на публике. Да-да, это был серьезный просчет, потому что лучше бы не знать, как идеально подходит ее тело к его собственному, не знать о том, что губы ее на вкус – настоящая амброзия, волосы – чистый шелк, а кожа на ощупь напоминает теплый бархат. А когда ее восхитительные груди прижались к его телу… Воспоминание об этом было мучительно…
Но еще больше он ошибся, не исследовав эти груди более основательно, когда представилась такая возможность, потому что теперь Василий грезил только о том, как он их ласкает, проводит по ним языком, кусает их, и воображал, как Александра стонет от наслаждения, оказавшись в его объятиях. Василий гнал эти мысли прочь, но они возвращались, не давая ему покоя.
– Не могу понять, ограждают ли тебя ее спутники от еще одной сцены которую может устроить Александра, – заметил Лазарь мимоходом, – или же, наоборот, подстрекают ее не подпускать к себе никого.
Они сидели за ужином в отдельной комнате, которую им отвели по просьбе Василия: по сути дела, это был не более чем скромных размеров альков, выходящий одной стороной в общую комнату, где ужинали остальные спутники. Василий посмотрел туда, чтобы понять, о чем говорит Лазарь, и заметил, что Никишка с Тимофеем наперебой стараются добиться расположения служанки, а самой кухарке что-то нашептывает их старший брат Федька в другом углу комнаты.
На этой маленькой почтовой станции почти не было прислуги, и обе женщины были уже заняты.
Так продолжалось всю неделю. Какая бы женщина ни появлялась в поле зрения, казаки немедленно завладевали ее вниманием и временем. Впрочем, Василий был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать на это внимание.
– Чем бы они ни занимались, – пробормотал граф, – они делают это не для моего блага.
– Почему бы тебе завтра не проехать вперед до ближайшего городка и там разгуляться как следует, – предложил Лазарь. – Я мог бы составить тебе компанию.
– Блестящая мысль, но я не уверен, что, если я последую твоему совету, там не появится и Александра.
" К тому же тогда придется оставить ее ночевать в лагере на лоне природы без своей защиты и покровительства, а в конце концов защищать невесту – его долг, хочет он этого или нет.
С отвращением Василий пояснил:
– Или я буду при ней, или она объявится в первом же городишке, который попадется на пути, и устроит там сцену, когда выяснит, что я уединился с какой-нибудь бабенкой, и тогда уж точно отрежет ей уши, как обещала.
Лазарь разразился смехом, но Василий нахмурился, не находя в этом ничего забавного.
– По правде говоря, – заметил Лазарь, – я слышал, что она гораздо лучше управляется с кнутом, чем с ножом.
– Кто тебе это сказал?
– Один из ее конюхов. Какая-то история о молодом лейтенанте, который дурно обошелся с одной из ее лошадей.
Василий застонал:
– Значит, у нее и вправду есть склонность к насилию.
– Только когда речь идет о ее собственности. – Лазарь снова расхохотался. – А ты, мой друг, относишься к этой же категории.
Василий ничего не ответил и, помолчав, поинтересовался:
– А у тебя, Лазарь, есть какие-нибудь успехи? Как всегда, Лазарю было нетрудно понять ход его мыслей, даже если Василий что-то не договаривал.
– Из-за этого заговора против нас мне уже дважды давали отпор, – признался он, догадываясь, что речь идет о женщинах, – но пойми меня правильно. Я не жалуюсь. Я получаю гораздо большее удовлетворение, наблюдая, как ты рвешь на себе волосы.
– Не заметил, – сухо возразил Василий, – но для друга ты слишком уж радуешься, и мне это обидно.
Лазарь ухмыльнулся, не проявляя ни малейшего раскаяния:
– По крайней мере хоть один из нас получает удовольствие от этой поездки. Помедлив, Василий спросил:
– Ну, а как там моя Немезида?
– Почему бы тебе самому не взглянуть?
– Потому что меня тошнит при виде того, как она ест, – солгал Василий, а правда заключалась в том, что ему было мучительно видеть, как Александра ест руками, а потом облизывает пальцы – это выглядело чертовски эротично, и всякий раз возбуждало Василия. Поэтому он решил есть в одиночестве.
– По правде говоря, сейчас она целиком занята музыкантами, которые недавно забрели сюда.
Обежав глазами комнату, Василий заметил музыкантов, сидевших в углу, и успокоился только, убедившись, что все трое были далеко за пределами среднего возраста и не могли представлять интереса для молодой женщины – разве только своим искусством.
Василий уселся на свое место, удивляясь самому себе: зачем, в сущности, было утруждать себя? Какое, черт возьми, ему дело до того, кто может привлечь внимание Александры? Ему было на это наплевать, и в доказательство он повернулся к Лазарю и предложил:
– А почему бы тебе не соблазнить ее?
– Почему бы мне «что»?
– Черт возьми, не ори так! – зашипел Василий. – Я вовсе не думал шутить!
– Ну да, а все-таки пошутил, – с чувством ответил Лазарь.
– Тогда у меня будут законные основания отправить ее восвояси… Теперь ты понимаешь, что я серьезно. Право, не знаю, почему мне раньше это не пришло в голову.
– Но ведь она не из тех, кого ты готов забыть на следующий день и делить с кем попало, Василий. Она – твоя нареченная невеста, выбранная твоим отцом и одобренная матерью, по крайней мере, заочно, – стало быть, речь идет о твоей будущей жене.
– Я пытаюсь изменить это положение и нуждаюсь в помощи друга.
– Но это уже грязь. Теперь тебе остается только добавить, что ты готов и мне оказать подобную услугу.
– И ты знаешь, что я бы это сделал. Лазарь в этом не сомневался. Он знал, что Василию не знакомо чувство ревности. Но дело заключалось в том, что Александра была не похожа на других женщин, хотя, судя по всему, Василий предпочитал этого не замечать.
– Это ничего не даст, раз она знает, что может заполучить тебя, – заметил Лазарь. – Она даже не смотрит на меня, а если случайно и взглянет, то ясно, что не видит. Честно говоря, я никогда не встречал женщины, которая бы не интересовалась мною столь явно.
– Но ты можешь хотя бы попробовать? Лазарь скорчил гримасу, но кивнул:
– И когда же я должен совершить это чудо? Сегодня?
Казалось, этот вопрос застал Василия врасплох и даже испугал его.
Он нахмурился:
– Да нет, пожалуй, не стоит спешить, иначе у тебя не будет никаких шансов. Не пожалей времени и все хорошенько обдумай. У тебя на размышления целая ночь.
– Не возражаю, – охотно согласился Лазарь, не сомневаясь, что его ждет поражение.
Тем временем музыканты заиграли зажигательную народную песню. Трое мужчин встали из-за стола и пустились в пляс. Это был один из русских танцев, по традиции исполняемых только мужчинами.
Близнецы-казаки с презрением наблюдали за танцорами. Александра, по-видимому, поддразнивала их, потому что внезапно они поднялись с мест и тоже начали плясать, и Василий был вынужден признать, что они танцуют более заразительно и с куда большей сноровкой.
Граф и сам знал этот танец, хотя уже много лет не танцевал его.
Для него требовались крепкие бедра и исключительное чувство ритма и равновесия, потому что во время танца приходилось выделывать немыслимые пируэты… И тут Василий не поверил своим глазам. Александра не могла осмелиться присоединиться к ним… Однако она это сделала. Она уже танцевала с мужчинами, а тех, казалось, это ничуть не удивило. Все больше народу присоединялось к пляске, и крики становились все оглушительнее.
Вне себя от изумления, Лазарь заметил:
– Будь я проклят, она никогда не перестанет удивлять нас!
Василий не слушал его, а только затаив дыхание, смотрел, как ее мешковатые штаны натягиваются, когда она приседает или выбрасывает ногу, как колыхаются ее груди, когда она подпрыгивает, как разрумянилось от оживления лицо. Он захотел взглянуть на нее поближе. Для этого не обязательно было присоединяться к танцу, однако Василий это сделал.
Ночью, когда они с Лазарем улеглись в постель, которую им пришлось делить из-за недостатка места – их кавалькада была слишком многочисленной, – Лазарь все еще посмеивался над Василием, над его неожиданным поступком. В танце граф показал себя наилучшим образом, и Александра не могла остаться к этому безучастной. Вероятно, первый раз они сошлись на мирной почве – причем не сказали друг другу ни единого слова. Самое скверное заключалось в том, что, когда танец окончился, оба сгорали от смущения.
Василий долго ворочался и не мог уснуть, но думал он не о танцах. Внезапно граф откашлялся и сказал:
– Забудь о нашем разговоре. И снова Лазарь прекрасно понял друга – речь шла о том, чтобы совратить невесту Василия.
– Уже забыл, – уверил он Василия, испытывая неимоверное облегчение.
Однако Василий на этом не остановился:
– Ведь ты серьезно и не думал об этом, а?
– Я просто старался подыграть тебе.
– Хорошо.
Лазарь с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, и, черт возьми, это было нелегко.
Глава 15
Утро приветствовало их свежевыпавшим снегом. Снегопад продолжался недолго, но по сравнению с предыдущим днем сильно похолодало. А они еще и не приблизились к горам, где должно было быть намного холоднее.
Александра любила такую погоду, но ей надо было многое обдумать, и это мешало наслаждаться пейзажем. Ее план срабатывал не так быстро, как она надеялась. По правде говоря, он не срабатывал вообще.
Василий ни разу не сделал ей замечания по поводу ее отвратительных манер за столом. Однажды вечером близнецы затеяли драку, и, вместо того чтобы одним словом остановить их
