– Времени у нас мало. Пожалуйста, не сопротивляйся. Очень прошу.
Молодая женщина попыталась подобрать что-нибудь подходящее из Священного Писания, но ей на ум пришла лишь старая пословица: «Назвался груздем – полезай в кузов». Пугающая правда заключалась в том, что, если она не поверит Яни, ее можно считать трупом.
– Хорошо, – наконец согласилась она. – Будь по-твоему.
– Вот и отлично, – сказал Яни, чуть расслабляясь. – Будет лучше всего, если ты просто ляжешь на койку.
– Только не это…
– Ричардс, не беспокойся, я свои удовольствия получаю другим путем.
– Знаю. Ты сейчас делаешь дело.
– Да, – подтвердил он. – А как насчет тебя?
– Что ты имеешь в виду?
Яни снова уселся на стул и начал готовить шприц так, чтобы Джейме этого не видела.
Ричардс пробормотала про себя слово, совсем неподобающее капеллану, сняла бронежилет и скинула с плеч подтяжки. У нее так и не было времени переодеться с тех пор, как они утром приехали в лагерь. На самом деле это оказалось кстати, поскольку теперь им снова предстояло отправиться в путь.
– Я имею в виду, почему ты здесь?
– Это в каком смысле?
Джейме внезапно почувствовала, что умирает от усталости, и присела на койку. Она расстегнула брюки, чуть приспустила их, затем улеглась на живот и тут вдруг поняла, что прямо сейчас заснет и проспит подряд две недели. Почему-то ее организм из духа противоречия отказался переходить в цикл покоя, когда была пора спать. Но сейчас, за несколько минут до отправления конвоя, Джейме с трудом гнала от себя сон.
– Я хочу сказать вот что. Если спросить простого солдата, зачем он здесь, тот ответит что-нибудь вроде: «Чтобы надрать Саддаму задницу». Но, полагаю, для тебя это не главная причина. Так почему же ты здесь?
Джейме подперла подбородок кулаком, отчаянно стараясь не заснуть, и ответила:
– Я здесь потому, что война – это ад. Каждому солдату в Ираке предстоит столкнуться с духовным кризисом того или иного рода. Нельзя допустить, чтобы он вынужден был бороться с ним в одиночку.
Яни пододвинул к койке второй стул.
– Любопытный ответ.
– Итак, кто этот человек?
– Какой?.. – Умелым движением Яни оголил ей левую ягодицу.
– На тот случай, если наши пути разойдутся. Кто тот человек, который сможет мне рассказать про смерть моих родителей?
Ватка оказалась теплой. Джейме шумно выдохнула, когда игла вошла ей в тело и тотчас же вышла обратно. К несчастью, у нее был такой же большой опыт получать инъекции, как у Яни – их делать.
– Это было не так уж и плохо, – сказала она.
– Знаю. Подожди минуту, пока эта штуковина не начнет действовать, – сказал Яни. – Но извини. Имени этого человека я назвать не могу, даже если наши пути действительно разойдутся.
Он вернулся к стулу, на котором оставил сумку. Джейме больше не могла держаться. Она закрыла глаза. Всего только на одну секундочку…
Джейме вздрогнула и пришла в себя, когда почувствовала на ягодице второй комок ваты, в дюйме выше первого.
– Что? – встрепенулась она.
– Последний, – заверил ее Яни. – Ты очень хорошо терпишь. Расслабься еще раз.
На этот раз Джейме ощутила не столько укол, сколько нажатие, длительное и неприятное.
– Стало быть, ты хочешь знать, почему я здесь? – спросил Яни.
Джейме поняла, что он отвлекает ее внимание, однако в данных обстоятельствах она ничего не имела против.
– Конечно. Но, полагаю, ты мне все равно не скажешь.
– Это призвание, – сказал Яни. – Причем не из легких.
– Да, очень информативно, – заметила Джейме. – Я могла бы сказать то же самое.
– Знаю, – согласился он. – Ты сама не сознаешь, насколько это было бы ближе к истине. Итак, тебя беспокоит данное обстоятельство? Ты ведь даже не относишься к боевому персоналу. Я имею в виду вот что. Предположим, ты увидела бы, что кому-то из конвоя грозит гибель. Неужели тебе не захотелось бы схватить оружие и открыть огонь?
– Честно? Не знаю. Я молю Бога о том, чтобы у меня хватило сил воздержаться от этого. В противном случае я создам смертельную угрозу для всех остальных армейских священников – обеих сторон. Это будет что-то вроде того, как если бы конвой Красного Креста открыл огонь в городе.
– Хорошо. Все готово. – Яни выпрямился. – Вот, возьми. Прижми покрепче.
Джейме приложила марлевую повязку к ягодице, а Яни положил шприц на стол и опустился на корточки, держа в руках марлю, бинт и лейкопластырь. Наложив на место укола несколько слоев марли, он залепил ее пластырем.
– Подожди еще минутку, пока я наведу порядок, – сказал Яни. – Тогда можно будет трогаться.
Когда он отошел, Джейме впервые хорошенько разглядела шприц.
– Боже всемогущий, – пробормотала она, увидев, что игла была просто огромная. – Почему боли особой не было?
– Первым уколом я ввел тебе нечто вроде новокаина, – объяснил Яни. – Пусть лучше твоя попка пару часов поспит, чем тебя будет мучить боль.
– Почему ты не спросил? – рассердилась Джейме.
– Послушай, я вкалывал тебе не обычное лекарство. Гель должен проникнуть в ткани.
– Куда?..
– В подвздошную полость.
– Яни!..
– Билл.
– Хорошо, пусть будет Билл. – Джейме уселась на койке и почувствовала, что весь ее левый бок безумно ноет. – В твоем плане есть только один изъян. Как ты правильно заметил, у меня нет оружия.
– И что с того? – Яни уже аккуратно сложил все свои вещи и опустился на корточки, чтобы подобрать с земли упавший образец.
– А то, что Родригес едет вместе с нами. Я везу тебя в Вавилон.
Джейме попыталась встать. Удержать равновесие на ногах оказалось трудно, даже очень.
– Проклятье, – пробормотала она.
Впервые с тех самых пор как они встретились, Яни глупо улыбнулся:
– «Проклятье» – то самое слово. Пожалуйста, успокой меня и скажи, что у «хаммера» нет педали сцепления.
– Все в порядке, сержант? – спросила Джейме, когда они вместе с гражданским специалистом вернулись к «хаммеру» и собрались отправиться на инструктаж.
Родригес встретил ее выражением легкого изумления. Джейме быстро сообразила, что когда она пятнадцать минут назад уходила, то еще не прихрамывала. А у Яни, который обхватил ее рукой, помогая идти к машине, на левой щеке и на переносице появилось ярко-красное пятно, особенно впечатляющее при дневном свете.
Не в силах удержаться, Джейме улыбнулась. Выражение лица ее помощника красноречиво показало: «Только я было подумал, что ты меня уже ничем не удивишь…»
Когда они завернули за «хаммер», Джейме вдруг остро прочувствовала силу объятий Яни и заботливость, спрятанную под рассеянной небрежностью. Она также ощутила жаркое покалывание в том
