Мужчина пошевелился в кресле.
— Ты все еще жалеешь, что пришлось остаться здесь? — Он, похоже, решил больше не распространяться о себе.
— Уже нет. Но это не значит, что я собираюсь всю ночь провести с тобой или… — нерешительно начала Кэйла.
Джек перебил ее, поддразнивая:
— Не обязательно всю ночь.
Их глаза снова встретились, но на этот раз Кэйла побыстрее отвела взгляд, прогоняя свои видения.
— Расскажи мне еще что-нибудь о своей работе.
— Я тушу пожары.
— Это я уже слышала, — почему-то раздражаясь, заметила Кэйла. — А что обычно бывает, если пожарный сломает ногу?
— Его пристреливают, чтобы не мучился, — отшутился Джек.
Кэйла рассмеялась.
Джек широко улыбался, наслаждаясь ее звонким смехом. Смехом, полным жизни. Немного хриплым. Возбуждающим…
— Я вижу, что ты скучаешь в бездействии. — Тихие слова были скорее утверждением, нежели вопросом.
— Это точно.
— Расскажи поподробнее, мне интересно, как работают пожарные. Как проходит их обычный день?
— У нас нет понятия обычного дня. — Полагая, что такой ответ не устроит Кэйлу, Джек продолжил: — Но в общих чертах… Я дежурю сутки через двое. Работа начинается в восемь утра и включает в себя усиленные тренировки, такие, например, как поднятие тяжестей…
Это объясняет его великолепную мускулатуру, подумала про себя Кэйла.
— Но нас не обучают, например, бегу вот на этих приборах, — проворчал Джек, с усмешкой поглядывая на костыли.
— Ты и так неплохо с ними справляешься, — заметила Кэйла.
— Возможно. Естественно, любые занятия прекращаются по тревоге, и ты никогда не знаешь, в какой момент прозвенит звонок. Мы отвечаем за любые пожары, утечку газа или химикатов, оказываем при необходимости первую медицинскую помощь и так далее. А в свободное от вызовов время проверяем всю технику и снаряжение. Ну, ты знаешь: сирены, топливо для машин, шланги, кислород и давление в АДАх.
— В чем?
— В автономных дыхательных аппаратах. Необходимо убедиться в исправности регуляторов подачи воздуха. В общем, мы без конца обязаны все проверять и перепроверять.
Кэйла понимающе кивнула.
— В полдень у нас обед. После этого снова работа. Всегда нужно то полы вымыть, то топоры заточить, то размотать и проверить шланги. Кроме этого, у пожарных полно медных деталей снаряжения, которые требуется полировать. Вот в этом мне нет равных, — заметил Джек, бросив на свои ладони, а затем на Кэйлу многозначительный взгляд. — Так что, если нужно что-нибудь отполировать или потереть, всегда пожалуйста.
— Буду иметь в виду, — ответила Кэйла, тут же представив себе его ладони на своем теле…
— Так, о физических упражнениях я уже говорил. Еще мы тренируемся завязывать и развязывать узлы.
— Узлы? Для чего?
— Чтобы перетаскивать людей и всевозможные грузы. Для этого используются специальные узлы.
Весьма практично, подумала Кэйла, а упрямое воображение вновь искушало ее, рисуя обнаженного Джека, который привязывал ее шелковыми веревками к медному изголовью кровати, закрепляя специальными узлами… Отгоняя от себя буйные фантазии, Кэйла попыталась сосредоточиться на словах Джека.
— Еще мы постоянно штудируем справочную литературу, чтобы быть готовыми ко всяким неожиданностям. Например, пожары класса С — это электрические возгорания, и если для тушения использовать воду, то тебя может поразить током. В общем, работа пожарных не для слабаков. Одни мои ботинки весят не меньше десяти фунтов, а в полном снаряжении я тащу на себе не меньше восьмидесяти в самое пекло в то время, как всякий здравомыслящий человек бежит оттуда.
— Зачем тебе все это?
— Я никогда не претендовал на звание здравомыслящего.
Вот в этом ты весь и есть, всегда выкручиваешься с помощью шутки, подумала Кэйла.
— Я не собирался нудно бубнить о своей работе, но просто обидно, что большинство считает, будто мы целыми днями валяем дурака в ожидании вызова.
— Ты вовсе не бубнил, мне было интересно. — Кэйлу завораживал голос Джека. Определенно, этот шалопай обожает свою работу и страшно скучает в вынужденном бездействии. — Расскажи еще что- нибудь.
— Да вроде бы я все тебе рассказал. Знаешь, самое трудное для меня — это пожары в высотках. Один дьявол знает, как нелегко выбраться наружу. Поэтому я и предпочел для себя второй этаж четырехэтажного дома.
— Я тоже чувствую себя спокойнее, когда нахожусь недалеко от выхода.
— Твоя квартира тоже невысоко?
— Нет. Я снимаю пока что отдельное жилье. — Именно жилье, а не дом, с грустью подумала Кэйла. Она, конечно, превосходно оформила комнату Эшли, и во всех комнатах чисто, но все же уюта и надежности родного дома не добилась. Это было временное пристанище, пока не подвернется что-то более подходящее.
— Временно?
— Я мечтаю когда-нибудь обзавестись собственным жильем, — задумчиво призналась Кэйла. — До развода мы с Брюсом жили в квартире недалеко от госпиталя, а потом, три года назад, я сняла этот домик. Он, конечно, не очень просторный, но зато его легко убирать. Хотя иногда мне хочется завести большой дом. — Кэйла окинула взглядом кухню Джека. — Везет тебе, у тебя есть окно рядом с раковиной, — пробормотала Кэйла, вспомнив, как уныло выглядит ее кухня без окна и как нудно, долго тянется время готовки и мытья посуды и нет возможности отвлечься и выглянуть на улицу.
— Да, из моего окна отлично просматривается весь внутренний двор и окна напротив. В прошлом году здесь отдыхали несколько девушек-студенток из Швеции, и мои ребята приносили бинокли…
— Ты шпионил за девушками в бинокль?
— Я не шпионил.
— А что же ты делал? Пытался прочесть данные детектора уровня задымленности?
Джек ухмыльнулся.
— Вот об этом я как-то не подумал.
Кэйла покачала головой, отметив невинное выражение лица Джека.
— Однажды какая-нибудь женщина заставит тебя встать перед ней на колени и покаяться за все твои грехи. Хотела бы я быть свидетелем этой сцены.
— Ты можешь стать не просто свидетелем, — хрипло заметил Джек. — Ты сама можешь стать ей.
— О нет, для этого требуется куда более отважная дама.
— А ты мне вовсе не кажешься слабенькой мышкой.
— Я уже говорила, что ты меня слишком недолго знаешь, чтобы изучить и понять.
— Почему? Сегодня, например, я многое узнал.
— Что же?
