— Этого я не знаю. Рассказал, что видел. Как там происходило на самом деле — и слышать не хочу, спрашивайте у самого Батюшкина.
— Скажите, Николай Викторович, а когда вы сделку обмывали, Берцов тоже присутствовал?
— Что, он даже про пьянку доложил? — покачал головой Кривенко, — ну дает, Валера… Нет, только мы вдвоем были. А этого, как вы сказали… Берцова, я всего раз и видел, тогда, у бухгалтера.
— Ну что ж, спасибо, что нашли время зайти, — заканчивая беседу, протянул руку Фокин. — Не буду вас больше задерживать, до свидания и, как говорится, заходите еще.
— Нет, нет, — улыбнулся Николай Викторович, — как говорится, лучше уж вы к нам.
Грозный жил по законам военного времени: на дорогах стояли блокпосты, по улицам сновали БТРы, в небе кружили боевые вертолеты. Но даже очень хорошим гребешком невозможно вычесать всех блох из шерсти, поэтому, несмотря на избыточность войск, в городе не прекращались теракты, диверсии, нападения, обстрелы. С наступлением темноты передвижения федеральных сил замирали, инструкция запрещала личному составу покидать расположения частей без крайней необходимости. И это вполне устраивало боевиков, которые с готовностью принимали ночную вахту, контролируя город до рассвета.
Тетерин выделил машину только под вечер, поэтому боевая группа в составе Калашникова, Антонова и Мухина появилась на ул. Сайханова лишь к 18 часам. Уже смеркалось.
— Простите, вы не подскажете, где номера домов начинаются? — открыв дверцу машины, обратился Калашников к молодой чеченке, семенившей по обочине дороги.
— Нет, — отрезала девушка, ускоряя шаг.
— Спасибо, добрая тетенька, — съязвил из окошка Мухин.
— Горцы, — дикий народ, — скептически заметил Антонов, вытаскивая из планшета замасленную карту… — Да вот же этот дом, — ткнул он пальцем в маленький квадратик, метрах в 70-ти от дороги, — Леха, сворачивай в следующий проулок.
Водитель заложил вираж.
— Близко не подъезжай, — сказал Калашников, снимая автомат с предохранителя. — Мухин со мной, Антонов на прикрытии.
— ЕС, ОФ КОС, — браво ответил Мухин, питавший слабость к иностранным языкам.
— Ты бы лучше чеченский учил, чем всякой лабудой сыпать, — пробурчал Антонов, не выносивший импортных слов еще со школьной скамьи.
И это было единственное, что отличало его от напарника, потому что во всем остальном они были удивительно похожи. Даже внешне, оба русоволосые, высокие, по-спортивному жилистые, они напоминали двух братьев, которые чувствовали друг друга на расстоянии и обладали отменной боевой слаженностью.
К дому подошли с торца. Под окнами прошмыгнули в подъезд, бесшумно поднялись на второй этаж. На двери белела надпись 'Здесь живут люди', значит, квартира не пустовала. Калашников негромко постучал в дверь, отошел за угол, Мухин, синхронно, за другой. С обратной стороны послышались осторожные шаги… После небольшой паузы раздался гортанный женский голос.
— Кто здесь?
— Это Ваха, открывай, — на чеченский манер гыркнул Калашников, зная, что у любого кавказца в кругу знакомых обязательно найдется какой-нибудь Ваха.
Лязгнул засов, дверь приоткрылась, в просвете блеснул злобный глаз хозяйки. Мухин с силой навалился плечом. Чеченка отлетела в сторону и пронзительно закричала — 'Русские! Здесь русские! . Калашников бросился вперед. Коридор, две комнаты — в первой пусто, вторая закрыта. Ударил ногой — замок с треском отскочил — тоже пусто. Окно распахнуто, створки еще качаются. Ушел, гад! На улице громыхнула пулеметная очередь, послышался голос Антонова:
— Стой, гнида, застрелю!
— Ушел? — спросил подбежавший к окну Мухин.
— Не знаю, — ответил Калашников, запрыгивая на подоконник. — Бабу с собой и бегом в машину, а я за ним.
Применив борцовскую 'мельницу', Мухин забросил чеченку на плечи и ринулся к выходу. Но подъезд уже запрудили встревоженные шумом соседи. Завидев военную форму, женщины взвыли цыганским хором, мужчины злобно загортанили по-своему. Мухин знал, что объяснений здесь не понимают и, если задержаться хоть на секунду, выход полностью перекроют, а 'груз' с воплями отобьют. Так уже бывало на зачистках, когда толпа блокировала целые подразделения, не позволяя выводить подозреваемых из домов. Нужно было что-то придпринять…
— Разойдись, сейчас все взорвется! — заорал он первое, что пришло в голову. — У нее пояс шахида! В укрытия!
На чеченцев это произвело нехорошее впечатление. Что такое взрыв они знали не понаслышке. Все замерли в нерешительности. Спецназовцу хватило этой заминки, чтобы совершить стремительный бросок и через секунду оказаться на улице.
После небольшой паузы пожилая горбоносая чеченка с сомнением произнесла:
— А какой такой пояс был на Аминат? Она в нем по дому ходила что ли?
— Собака! — поддержала ее полная с темными усиками подруга. — Обманул нас, неверный! Держите его!
Но догнать Мухина, кандидата в мастера спорта по современному пятиборью, мог разве что действующий мастер спорта. Такового среди местных жильцов, по-счастью, не оказалось, и когда разъяренный табор высыпал во двор, машина уже тронулась с места.
— О, кавказскую пленницу поймали, — нервно хохотнул водитель, оглядываясь на преследователей.
— Ага, зато пленник ускакал. Давай быстрее к нашим, в какую сторону они побежали?
Калашников с Антоновым почти догнали беглеца, когда тот неожиданно свернул в частный сектор и затерялся в огородах.
— Через какой забор он прыгнул? — остановившись посреди улицы, спросил запыхавшийся Колдун.
— Вроде, через тот, — неопределенно махнул рукой Антонов, переводя дыхание.
— А, по-моему, через другой. Давай зачистим все по порядку.
Но чистить ничего не пришлось, потому что в следующую секунду тишину вспорол хлесткий одиночный выстрел и в метре от бойцов плеснул земляной фонтанчик.
— Опа, — отскочил к забору Калашников, — похоже, вурдалаки, заступили на ночное дежурство. Валим отсюда, пока вся стая не слетелась.
В подтверждение его слов на соседней улице прогремел еще один выстрел, за ним короткая очередь.
— Я засек вспышку, — вполголоса сказал Антонов, — вон из того недостроенного дома. Может, уйдем с понтами — жахнем подствольниками?
— А давай, — согласился Колдун, — пара гранат и магазин патронов еще никогда не были помехой делу мира и согласия.
Темнота заискрилась огнями выстрелов.
— Игорь Витольдович, разрешите отлучиться на минутку, — поднял руку Тимохин, сконфуженно глядя на шефа.
— Потерпеть, что ли не можешь? — недовольно буркнул Журавлев.
— Не могу, желудок прихватило.
— Давай бегом.
— Спасибо, я мигом. Пропустите быстрее, мужики.
Расстояние между столом, за которым проходило совещание и подоконником, на котором стоял лысый кактус, (жидкие иголки не добавляли ему 'волосатости') составляло около метра, а, пожалуй, что и меньше. Для того чтобы выпустить страждущего коллегу, сначала нужно было выйти Полынцеву, сидевшему по обыкновению с краю, а потом развалившемуся посредине Фокину. Но не все было так просто.
