быстро прошмыгнули следом и плавно рассеялись по газону.
Нажав кнопку звонка, Андрей встряхнулся и приосанился, чтобы не выглядеть перед спецназовцами мокрой курицей.
— Ты один? — раздался в динамике строгий голос дежурного.
— Конечно, один, — сказал Полынцев, удивившись вопросу. — Вы же меня только что на камере видели, думаете, я кого-то под бушлатом спрятал?
Бедный участковый даже не предполагал, насколько прозорливым оказался его ответ. Замок глухо щелкнул и…
Сильнейший удар сзади вбил Полынцева в помещение, как гвоздь в дырку. Пролетев метра два, не касаясь земли, и столько же, коснувшись, он ощутил себя ковриком, по которому бежит стадо разъяренных бизонов. Сколько их? — принялся спиной считать Андрей. — 3, 4, 5, - ой, гад, тяжелый попался, — 6, 7… неужели, закончились? Все произошло так быстро, что не было времени сориентироваться в ситуации. Кто это? Террористы? Бандиты? Политические экстремисты? Что сейчас делать — отползти к стене или притвориться мертвым?
Тем временем люди в пятнистой форме захватили дежурную часть, блокировали входы и выходы, отключили сигнализацию и вскрыли оружейную комнату…
— Все, отбой! — выдохнул один из 'террористов', снимая черную маску. — Кажется, управились. 7 секунд — норма.
— Молодцы, по времени уложились четко, — раздался из глубины коридора одобрительный голос Земина.
— Товарищ подполковник, капитан Гусев захват дежурной части произвел! — отрапортовал офицер, откидывая за спину маленький автомат с коротким стволом и длинным глушителем. — Жертв и разрушений, вроде бы, нет. Разве что вот, лежачий полицейский, — он покосился на Полынцева. — Еще в себя не пришел.
— Кто посмел моего друга участкового в роли куклы использовать? — беззлобно рыкнул Земин, протягивая Андрею руку. — Вставай, братишка, иди в мой кабинет, сейчас чиститься будем.
Не успел ошарашенный участковый покинуть поле боя, как за спиной раздался грозный окрик:
— Новая вводная! Командир боевой группы взят в заложники! Всем положить оружие на пол, или он будет расстрелян!
Андрей обернулся:
Посреди фойе стоял возбужденный Земин и держал за шею Гусева, приставив к его виску пистолет.
— Оружие на пол или я стреляю! — подполковник оттянулся в угол и оказался прикрытым со всех сторон. — Освободить проход, быстро! — Не опуская пистолет, он попытался снять с плеча заложника автомат.
Улучив момент, Гусев резко нырнул под руку (в тот же миг отовсюду послышались щелчки оружейных курков) и, упав, быстро откатился сначала в одну сторону, потом сразу в другую.
— Да чего ты здесь лежачий маятник крутишь, — раздосадовано сказал Земин, — меня твои архаровцы уже всего изрешетили. Думал, честно говоря, подольше продержусь, не надо было с этим автоматом возиться. А вообще, молодцы, резко сработали. По-моему, первый щелчок я услышал, когда ты еще на пол не рухнул.
— Я сразу выстрелил, как только он вашу голову открыл, — пробасил, стоявший недалеко от Полынцева коренастый боец.
— А подождать не мог, пока грудь откроется? — укоризненно спросил Гусев. — Ты ж не снайпер, блин, ухандохал бы меня заодно с бандитом и давился бы потом блинами на поминках.
— Ну хорошо, разберем ошибки чуть позже, а пока все свободны, — громко объявил Земин.
— Командир, можно я участкового с собой заберу, — попросил капитан, — все-таки, из-за меня человек пострадал.
— Добро. Приведи его в порядок, объясни ситуацию, заодно в курс дела введи.
— Все будет тип-топ, — вскинул ладонь Гусев, — пошли, дружище, наводить марафет.
Пока они поднимались на третий этаж, спецназовец, как гостеприимный хозяин, знакомил Андрея с внутренним укладом базы.
— На первом этаже у нас, ты видел: дежурная часть, оружейная комната, два спортзала…
— Два!? — изумился Полынцев.
— Два, — подтвердил капитан, — бойцовый и атлетический, в том же крыле баня, душ, маленький бассейн.
— Бассейн!? — как туповатый школьник переспросил Андрей.
— Маленький, — уточнил Гусев, — на втором этаже штабные кабинеты и актовый зал. Ну и на третьем, куда мы с тобой уже дочапали, — комнаты отдыха, спальные помещения и прочие бытовые удобства. Сейчас снимем с тебя одежку, просушим, прочистим, и будешь сиять, как новая копейка. Да, и не обижайся за подставу. Понимаешь, учебная задача у нас была проникнуть в здание по-тихому. А как это сделать? — он многозначительно поднял указательный палец. — Правильно, только под прикрытием. Дежурный нашу кухню знает, поэтому ни на какую хитрость дверь не откроет. Ты же человек посторонний, пришел к командиру по делу — не пустить нельзя, вот мы и прошелестели за тобой кустиками.
— Не за мной, а по мне, — обиженно буркнул Полынцев.
— Издержки производства, извини, дружище, — развел руками спецназовец, — на операцию отводится всего несколько секунд, так что обходить тебя — лишнее время терять, нам самим, знаешь, как на тренировках достается — ни одной целой части на теле не осталось. Ну, давай, скидывай амуницию, а я пока чаек поставлю, да про чеченские дела тебе расскажу. Колдун уже звонил с утра, нашли они вчера твоего перца, только поймать его не смогли, верткий, гаденыш, оказался.
— Я вот что хотел узнать, — думая о недавнем захвате, спросил Полынцев. — А не опасно вот так нырять, когда в заложниках находишься? Бандит же может застрелить?
— Если делать это резко, то не успеет. У оружия свой зазор, плюс время на реакцию — вот этих сотых и хватает. Думаешь, на чем приемы 'маятника' основаны? Именно на этом. В общем, попадешь в заложники, падай, не бойся: и цель откроешь спецуре, и сам в живых останешься.
Отзвонившись домой по спутниковому телефону, любезно предоставленному соседями-москвичами (из расчета: минута разговора — 0,5 литра), Калашников немного приуныл. Ну, в самом деле, о чем он сейчас сообщил землякам? О том, что упустил чеченца? Что не смог вытянуть из его зазнобы ни слова? Что не знает теперь, где искать беглеца? Очень впечатляющий получился доклад, ничего не скажешь. Конечно, там, на большой земле можно организовать полноценный розыск: составить ориентировки, отработать связи, подключить агентуру и многое другое. А здесь, попробуй-ка, найди. В лучшем случае послушают тебя горцы и, цокнув языком, разведут руками — мол, не знаем, не видели. А в худшем даже разговаривать не станут, например, как вчера Аминат. Так ведь и не раскрыла рта, зараза. И как ее не обкатывали: и угрозами, и посулами, и обманом — все впустую, молчала, как головешка, и хоть кричи на нее, хоть молись. Помыкались, с ней, помыкались, да решили отпустить, а что толку с глухонемой беседовать, и к тому же для задержания никаких оснований не было — законность худо-бедно старались блюсти. Э-эх, и война теперь — ни война, и мир — ни мир. Вот в первую кампанию лихо было, куражно. И когда Грозный штурмовали, застилая улицы трупами, и когда в обороне сидели, по 15 атак за ночь отбивая. Страшно, жутко, а что поделаешь — война, есть война, ей по определению ужасной быть положено. Теперь все иначе: законность, лояльность, порядок, а взамен — фугасы и засады. Высокие отношения, ничего не скажешь, предел гуманизма.
— Ну что, Шаман, все колдуешь? — завидев на штабной лавке одиноко сидящего Колдуна, весело сказал Тетерин.
— Нет, товарищ подполковник, шаманю, — тихо пробурчал Калашников.
— А я думаю, приду-ка на совещание пораньше, бумажки пока разложу, задания составлю, а ты уж здесь — не спится, что ли?
— К соседям звонить ходил, вот и встал до подъема.
— Слушай, ты мне как-то обещал рассказать, историю своего псевдонима. Так почему Колдун?
