- Да, правильно говоришь. Может, она в постели тоже террористка, вах!
- Надо было тебе вернуться, зря сдался — такого удовольствия лишился.
- Я хотел, слушай, Евсей с толку сбил.
Полынцев насторожился. Между делом промелькнуло новое имя. Взяв бутылку, он быстро разлил коньяк по чашечкам. Собеседнику требовался срочный подогрев — бурный темперамент, кажется, начинал остывать.
- Я уже идти собрался, — продолжил Вахтанг, одним глотком освободив посуду. — Слышу, у него дверь хлопнула. Думал, ко мне зайдет, а он мимо, прямо к ее номеру. Поговорил там минут пять и к себе вернулся.
- С Яной поговорил?
- Наверное, а с кем еще?
- Почему, наверное? Ты что, ее голос не узнал?
- Далеко, не разберешь.
- Ну, а ты?
- Я решил, что несерьезно друг за другом к ней бегать — не хочет женщина, зачем насиловать. Можно разозлить, потом вообще ничего не достанется.
- А ты не подумал, что они могли договориться о более поздней встрече? Когда вы все уснете, например.
Грузин покачал головой и развел руками.
- Что теперь сделаешь — его выбрала, значит, его.
- Не слышал, выходил он еще раз?
- Что я, пастух, караулить? Спасть сразу лег, обиделся, да!
Андрей не замечал фальши в словах Вахтанга. Похоже, он говорил правду. Значит, нужно переключаться на разработку нового фигуранта. Тем более что выяснились неизвестные подробности рокового вечера, между прочим, скрытые от друзей, и, судя по всему, от следствия.
- Но, почему Елисей? У них же никакой симпатии друг к другу не было. Зачем он к ней пошел?
Грузин удивленно изогнул брови.
- Откуда мне знать? Может, появилась. Выпили мы хорошо, а пьяный мужчина любой женщине симпатизирует.
- Да, вполне возможно. Ты с ним после этого частенько сиживал. Ничего такого он под хмельком не рассказывал?
- Я не спрашивал, неудобно как–то. Зачем человека в неловкое положение ставить. А сам он никогда не вспоминал.
Полынцев, думая о своем, опрометчиво хмыкнул.
- Понятное дело.
Вахтанг слегка насторожился.
- А ты, почему так подробно этим интересуешься?
- Я, подробно?! — искренне (или почти искренне) возмутился Андрей. — Это ты мне тут про рыжих начал истории рассказывать. Я к тебе с одной проблемой зашел, а ты мне целый мешок других навешал.
Грузина удовлетворил такой ответ
- Женщины — это общая проблема, слушай. Все беды от них.
- Вот, и я о том же. Помнишь, как я чуть не утонул из–за одной?
Учитель потеплел взглядом.
- А как же? Она такой истерической оказалась, слушай, до сих пор не понимаю, как на дно тебя не утащила.
- Вот, именно. А ты меня спас, спасибо тебе огромное! Извини, что без бутылки зашел. Не знал, что в номере застану. В следующий раз исправлюсь.
- О чем ты говоришь, генацвале, всегда рад тебя видеть.
Они обнялись, похлопав друг друга по спинам.
- Ну, вот, о твоих рыженьких поговорили, теперь давай о моей темненькой. Что мне с Юлькой- то делать?
- Постучи в двери два раза, если не откроет — уходи, гордость должен иметь, да!
Андрей грустно вздохнул.
- Гордости, как грязи. Счастья нету.
В то время, как мужчины перемывали косточки женщинам, последние, напившись кофе, делали то же самое в отношении первых.
Юля, лежа на кровати, тоненько (и совсем непротивно) икнула.
- Кажется, меня кто–то вспоминает.
- Догадываюсь, кто, — улыбнулась Виктория и неожиданно икнула тоже. — Ой, а меня–то за что?
- Это они про нас говорят.
- Думаешь?
- Не сомневайся. Могу даже сбегать подслушать для убедительности, — красавица проворно сунула ножки в тапочки и, придав лицу шпионское (с подозрительным прищуром) выражение, выскочила из комнаты.
В коридоре никого не было за исключением пожилой супружеской парочки, заходившей в свои апартаменты на противоположном конце этажа. Юля вежливо кивнула соседям, дождалась, когда они скроются из вида, привстав на цыпочки, подкралась к номеру Вахтанга. За дверью стоял басовитый рокот мужских голосов. Кроме слов: 'вах' и 'кханещна', ничего разобрать было невозможно. Красавица, наклонившись, прислонила ушко к замочной скважине. Стало слышно разборчивее, хоть и мешала ручка. Зазвучали имена: Юля… Вика… Яна. Вот сволочи, никого не пропустили, каждой досталось. Не туда Полынцев беседу гнет, ох, не туда — надо о проститутке, а он всех подряд склоняет. Плохой из него сыщик, неправильный, слишком мягко с подозреваемыми разговаривает. Красавица, раздосадовано махнув рукой, побрела в свою комнату.
- Как и предполагалось, болтают о нас, — сказала она, войдя в номер, и, усевшись за стол. — Давай тоже про них.
Вика оживленно повернулась на кровати, заложив страничку в книге.
- Про твоего?
- Почему про моего? Давай лучше про твоего. Замечаю, Елисей Федулович за тобой, как хвостик таскается.
- Не говори, притомил уже.
Юля застучала ложечкой по чашке, размешивая кофе.
- Вот теперь я тебя не пойму, подруга. Ты красивая, свободная девушка, вокруг мужики табунами пасутся. Елисей, например. Смотри, какой осанистый и нос не крючком, чего не хватает?
- Наверное, того же, что и твоему Полынцеву. Не могу я по–легкому сходиться, по мне лучше никак, чем как попало.
- Будто меня кое–как устраивает — тоже настоящей любви хочется.
- Ты ее пробовала?
- Естественно, много раз.
- Так, чтоб с ума сходила, вены резала, таблетки глотала?
- Ну, сейчас, дура я, что ли?
- Значит, не пробовала.
Вообще–то, Юля не завидовала таким чувствам. Отношения должны приносить радость, а не страдания и, слава Богу, что ее этот кошмар не коснулся. Вены резать, таблетки глотать — фу, дикость какая.
- А ты резала? — взглянула она на подругу.
- И глотала, и жить без него не могла.
- Да, ну?
- Ну, да.
