мастерская озаряется блеском и освещается трепетным шумом театра. Качалов читает Шекспира, Пушкина, Блока, Горького…
Ранее уже говорилось, что Корин в портретах хотел 'выявить духовную осанку человека'. Духовная осанка Качалова — строгий восторг вдохновения; сплав духовной силы и культуры актера со страстью мысли литературного произведения. Духовная осанка народного артиста Качалова — благородство. 'Нельзя кричать на людей!' — в свое время эта фраза считалась качаловской, о ней помнят по сей день.
Молод и Нестеров, семидесятисемилетний старец, учитель Корина. Он стремительно присел на кресло и одновременно словно бы отталкивается от него. Победоносно выносит вперед свою оригинально обтесанную высоколобую голову. Как нетерпелив его жест, как твердо и изящно опирается он о подлокотник! Какая энергия интеллектуального напора в нем, сколько неуемного любопытства, желания понять и убедить! И упоения разговором: 'Приглашает меня художественная молодежь поделиться с ними чем-то, послушать моих 'сказок' о том о сем'.
Перед нами один из лучших художников своего вре' мени (в том году Нестеров пишет портреты скульптора Мухиной и певицы Кругликовой). Еще по десять часов кряду просиживает он у мольберта… Портрет Нестерова — это и портрет учителя, который поставил Корина на стезю живописца, ценил его как 'человека высоких понятий, способностей и настроений'. Портрет лк)бви и огромного уважения. Нестеров сам сказал о портрете: 'Лучший из всех, с меня написанных'.
Творчество Коненкова Корин называл Пергамом. Человек в рабочем халате скульптора похож на былинного летописца — 'видения проходят предо мною', — в ком, несмотря на годы, сохранились удаль и сила воина. В те дни скульптор работает над фигурой Самсона, разрывающего цепи. Наконец-то воплощалась в жизнь его давняя мечта (когда-то, в канун революции 1905 года, онужесо-здавал 'Самсона' — скульптура тогда была разбита).
Сарьян, 'его взгляд, вся его поза' поразили Корина на одном из заседаний в Академии художеств. Художник тут же набросал эскиз портрета. Серьезен, даже суров старый армянский мастер, он вслушивается, а больше всматривается, непреклонный и знающий. Как будто сидит на вернисаже или в мастерской и взыскательно глядит на картину. Не оценивает — понимает. Сарьян стар, но красив — красотой человека, сумевшего открыть в себе и ерхранить навсегда мастера.
Итальянского художника Ренато Гуттузо Корин рисовал в его мастерской, в Риме. Гуттузо сидит в легком деревянном кресле — и свободно, и слегка напряженно, готовый тут же подняться и подойти к мольберту. Но глубокая, внезапная дума озаботила, тревожно преломила бровь, резко обозначила черты красивого мужественного лица…
О многих из людей, изображенных художником, можно сказать: 'Се бо люди крылаты!..' Эти слова из древнерусской повести приходят на память Корину, когда он создает триптих 'Александр Невский' и вспоминает дни своей молодости, мужиков из соседней деревни: 'Шли они по улицам с вилами на плечах — рослые, крепкие, могучие, как богатырская рать. Шли и пели… Они остались в моем сознании героями народных былин'.
Взяв за основу черты образа древней фрески в Кидекше, именно такого человека изобразил он во второй части триптиха — в 'Северной балладе'. Лицо русского воина полно удалой силы, воли и смелости; его протянутая рука как бы останавливает надвигающуюся опасность и одновременно показывает женщине, стоящей рядом, красоту родного края. Когда художник пишет древнерусскую женщину, то вспоминает свою мать: 'Она была гордая, непреклонная'.
Именно непреклонным создает он и Александра Невского.
Кто-то сказал о триптихе: 'Иконописцы писали твореным золотом, а Корин — каленым железом'. Корин создавал образ человека, олицетворявшего 'щит и меч' Родины. Человек, закованный в металл, — непобедимый воин. В картине находили, правда, некоторую театральность и холодную торжественность. Но вспомним: она была написана в суровом 1942 году. Олицетворяла уверенность в победе, была гимном мужеству, стойкости, непоколебимости.
Героическая тема всегда привлекала художника. Он замысливает триптих о Дмитрии Донском, его мозаики для станции метро 'Комсомольская' отражают основные вехи военной истории нашей Родины.
Корин неоднократно и настойчиво говорил, что он — художник своего времени: 'Современность — душа искусства'. Он считал, что следует 'стремиться к искусству возвышенному, героическому, страстному, чтобы оно звучало Марсельезой, Интернационалом'. Однажды его упрекнули, что его творчество 'на фанфарах'. Тогда мудрый Нестеров заметил, что настоящее искусство в той или иной мере 'все на фанфарах'…
Трудный и счастливый творческий путь прошел Павел Корин. Одной из самых больших удач его личной и творческой жизни было то, что рядом с ним всегда была его жена, он называл ее ласково — Пашенька. Играла ему на фисгармонии, переводила нужные книги, позировала, кормила и лечила, научилась у него тонкому мастерству реставрации, создала ему дома обстановку, в которой он мог свободно и вдохновенно работать (и сейчас она хранит для всех этот дом-мастерскую)…
Они никогда не расставались. Даже, когда Корин был в Италии, каждый день писал оттуда письма Пашеньке. Одну из лучших своих картин — 'Гвоздику' — он подарил ей, когда она выходила его, заболевшего тифом. Во время болезни Прасковья Тихоновна каждый день приносила ему любимые его красные гвоздики…
ХУДОЖНИКИ ОБ ИСКУССТВЕ
Н.В.ТОМСКИЙ
…Вот мы часто говорим: нужно как можно более проникновенно и глубоко вглядеться в ленинский облик. Что это значит? Скульптор, стремящийся лучше познать Ленина, должен обстоятельно изучить его во всех проявлениях динамического характера, неукротимой энергии, бушующей в этом человеке. Очень важно задумываться над обстановкой, из которой так трудно было аайти выход, а Ленин его всегда находил.
Только значительные, масштабные мысли рождают соответствующие жесты, движения, выражение лица. Вот почему так важно умение отвлечься от частностей в психологическом строе образа, в самой постановке фигуры и сообщенном ей движении найти именно ленинские черты характера, воплощающие смысл его деятельности, раскрывающие его мудрость, силу и душевную красоту. Вспоминаю такой эпизод в работе над памятником Ленину для Орла, установленным в 1949 году на центральной площади города. Когда я работал над этим проектом, хотелось, как всегда, связать его с каким-то жизненным фактом из жизни Владимира Ильича или его выступлением. Перечитывая ленинские речи, я обратил внимание на одну из них, произнесенную на совещании председателей уездных, волостных и сельских исполнительных комитетов Московской губернии 15 октября 1920 года. Характеризуя положение молодой Советской Республики к концу гражданской войны, он подчеркивал прочность и непобедимость Советской власти. Эту глубокую ленинскую уверенность мне и захотелось запечатлеть в памятнике…
Хочется остановиться еще на одной работе над образом Ленина, начатой в 1961 году. Речь идет о проекте памятника на Юго-Западе Москвы, который создавался в содружестве с известным советским зодчим Александром Васильевичем Власовым. Уже само расположение будущего памятника в живописнейшем районе столицы, на высоком обрывистом берегу Москвы-реки, возлагает на авторов монумента решение весьма сложных задач, в особенности еще и потому, что издали памятник должен рассматриваться на фоне высотного здания университета.
…Зрители, подходящие к нему, увидели бы дугу огромной архитектурной стены — полуциркуля. Круглые статуи, расположенные в ее углублениях, и большие рельефы, украшающие стену на всем ее протяжении, должны были эпически рассказать об основных этапах борьбы нашей партии за победу коммунизма, о всенародном движении за мир во всем мире. По замыслу авторов проекта, там должна была быть создана новая площадь, целиком посвященная отображению в художественно-скульптурных образах величайших событий в жизни партии и народа. Впереди, перед полукруглой стеной, располагаются две симметрично стоящие скульптурные группы, отражающие революции 1905 и 1917 годов. А изображение рельефа, опоясывающего стену, точно гигантская каменная летопись, повествует о событиях величайшей из
