— Теперь твоя совесть чиста?
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Моя совесть тебя не касается. — Он медленно разжал ее руки.
Элизабет слегка запаниковала, но отступать была не намерена.
— Люби меня! — взмолилась она. Руки потянулись к ремню на его джинсах. — Прямо здесь. — Молния скользнула вниз. — Прямо сейчас.
Она гладила его упругий живот под джинсами. Ее удивляла собственная смелость. Кровь забурлила в жилах. Она опустилась перед ним на колени. Приникла к нему.
— О Господи!.. — Его слова растворились в стоне. Макс обхватил руками ее голову. — Что ты со мной делаешь!
Элизабет улыбнулась торжествующей улыбкой, продолжая откровенно соблазнять его. Через несколько минут он поднял ее с колен и страстно поцеловал. Макс сжал ее в объятиях так сильно, что ей почудилось, как будто их сердца слились в одно.
Он прошептал:
— Нам не следует этого делать.
— Я знаю. — Она просунула руки между их телами, расстегнула и спустила свои джинсы, почувствовав жар его тела на своем животе.
— Это безумие, — пробормотал он, взволнованно дыша.
— Точно.
Он отвел ее руки и отошел назад, отрицательно качая головой.
— Я должен идти.
Элизабет посмотрела ему в глаза, не желая, чтобы все кончилось — так же, как тогда, в юности.
— Не останавливайся. Только не сейчас.
На мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза.
Без слов Макс поднял ее на руки и понес в забитую мебелью спальню. Ударом ноги он открыл дверь и с трудом добрался до кровати, преодолевая многочисленные препятствия. Он опустил ее на голый матрас. Она начала торопливо снимать с себя одежду, но он нежно остановил ее и не спеша сам ее раздел. Теперь она лежала перед ним полностью обнаженная. Макс осторожно провел пальцами по бархатистой коже ее плеча. Рука задержалась между ее маленьких грудей и спустилась к упругому животу.
— Ты такая красивая… Я… — От волнения Макс не смог больше выговорить ни слова.
Она поднесла его руки к губам и поцеловала их.
— Иди сюда, — проговорила она, ее глаза были полны слез. Она обвила его руками за шею и притянула к себе. Прижавшись ртом к его рту, она проделывала языком такие замысловатые фокусы, что Макс застонал от удовольствия. Он начал стягивать с себя оставшуюся на нем одежду, но Элизабет закачала головой: — Хочу тебя сейчас, Макс. Прямо сейчас.
Все было как в те славные времена, когда он в полночь останавливал машину на пустынной дороге, где их никто не мог видеть. Но сейчас белый день. Они в доме в центре города. Дверь не заперта. Полоумные! Однако это возбуждало его еще больше. Лайза Джейн хотела его здесь и сейчас.
Его губы растянулись в улыбке:
— Я не стану… обижать леди отказом.
Она хихикнула совсем как тогда, в юности. Черт возьми, это было самой приятной музыкой для его слуха!
Он вошел в нее, и ему показалось, будто в него вдохнули новые силы, а она, нажимая руками на его ягодицы, толкала его еще глубже.
Зная, что их могут обнаружить в любую минуту, он не мог надивиться на эту женщину. Она в экстазе запрокинула голову и закрыла глаза.
Потом они лежали, крепко обнявшись и часто дыша.
— Я люблю тебя, Макс, — прошептала она в перерыве между вздохами.
Он отпрянул и удивленно взглянул на нее.
— Что ты сказала?
Она застенчиво улыбнулась.
— Я сказала, что люблю тебя. Так было всегда. Просто сегодня я поняла, что любила вас обоих. Тебя и Джона.
Если бы сейчас весь город вошел в эту комнату, Макс бы не двинулся с места. Он лежал не шевелясь и слушал, как Лайза Джейн рассказывала ему, что произошло с ней, пока она стояла у окна.
— Я бы не пережила, если бы потеряла тебя, — закончила она.
Макс поцеловал ее в лоб.
— Вы чуть не разбили мое сердце снова, молодая леди.
— Не такая уж я и молодая.
— Чушь собачья! — Он усмехнулся. — Ты молода, пока заставляешь мою кровь бурлить в жилах. Я чувствую себя девятнадцатилетним юнцом, который забавляется с дочкой фермера за сараем. Ты понимаешь, что нас могут застать здесь?
— Волк нервничает?
— Черт возьми, да! Тебя ославят на весь город.
Лайза Джейн шутя толкнула его, потом перевернула на спину.
— Ты что, хочешь сделать из меня честную женщину?
— Я всегда пытался… — В ее глазах промелькнуло какое-то беспокойство, и он дотронулся до ее щеки: — Тебя что-то тревожит?
— Бруди и Энни. Они моя главная забота. Ты это знаешь.
— Мы поговорим с ними вдвоем. Как насчет завтрашнего вечера?
— Приходи к нам на обед. А после поговорим.
— Не откажусь, — сказал он, притянул ее к себе и поцеловал.
Она оказалась прямо над ним, и он снова вошел в нее, но очень медленно и нежно. Ее обнаженное тело приподнималось и опускалось в сладкой истоме. На мгновение, казавшееся вечностью, он закрыл глаза, уносясь на волнах незабываемых ощущений. Очнувшись, он увидел, что она склонилась над ним и пристально его разглядывает. Она замерла, напряженно дыша, ее маленькие, нахально выпяченные груди были ужасно соблазнительны.
Вечером на другой день в дверь позвонили, когда Элизабет помогала Бернис готовить обед. Она подошла к входной двери, ужасно нервничая: Элизабет знала, что сегодня ей точно не удастся проглотить ни кусочка. Сердце у нее стучало, как у зайца.
Макс был в своей черной ковбойской шляпе, в рубашке в черно-красных тонах, новых голубых джинсах и в вычищенных ковбойских ботинках. Только когда он протянул ей букет, Элизабет заметила, что он принес полевые цветы: желтые, голубые и розовые.
— Чудесные! — Она взяла цветы и отступила на шаг, приглашая его войти. Он снял шляпу и держал ее за поля, а Элизабет не могла оторвать взгляда от цветов. — Где ты их нашел?
— На Русском поле.
Она благодарно взглянула на него. Он улыбнулся. Местечко, куда они убегали в жаркие полуденные часы, было невозможно забыть.
— Ты был там?
Он обвел глазами гостиную, проверяя, нет ли здесь кого-то еще, кроме них, потом обернулся и жарко поцеловал ее в губы. Ее охватил огненный вихрь. Макс тут же отскочил на приличное расстояние и, сделав вид, будто не понимает, какой костер зажег в ней, ответил:
— Я ездил туда днем.
У нее екнуло сердце. Она спрятала лицо в цветах, вдыхая их аромат и представляя, что, уткнувшись носом в его шею, вдыхает запах его тела. Она бы наплевала на этот обед, чтобы только остаться с ним наедине на весь вечер. И на всю жизнь.
— Я поставлю их в воду.
