После, через много месяцев, он понял, что это у нее такая психотерапия. Наверное, ей совсем нелегко жить с ним…
Потом он изредка заставал жену рыдающей, но никогда не мешал ей выплакивать из себя ненужное. В такие моменты в спальню не входил.
В этот вечер он сказал ей, что очень любит.
И она ему сказала такие же слова.
Поговорили о детях. Вместе посмеялись над их взрослением.
В эту ночь они заснули довольные друг другом.
Он проснулся около пяти. Пошел в библиотеку, где висел небольшой рисунок Модильяни — контуры лица жены художника. Пустые глазницы. Долго смотрел на рисунок. И вновь ему захотелось заполнить эти глаза жизнью!.. Еще ему захотелось в Цюрих, повидать постаревшего Майснера, пройти вместе с ним в депозитарий банка и там остаться наедине с большим Модильяни… Он давно через посредников заказал работу художника, где гений выписал глаза жены… Предлагал три цены…
Но всем был нужен Модильяни с «глазами»…
Недавно ему доложили, что у Кранова погибла в автокатастрофе дочь. Говорят, необыкновенная красавица. Он хотел было выразить соболезнования, даже поднял трубку городского, но почему-то передумал… Он знал про Кранова все… Он даже знал, что Кранов заказал убийство Левы…
Он прикинул на себя, что если его ребенок погибнет?.. Не получилось, так как мозг сразу стопорило, а сердце сжималось до величины лесного ореха.
Вряд ли Кранов еще кого-нибудь убьет…
Он просил тогда прокуратуру тормознуть разработку Кранова…
На работу он приехал к семи утра. До выхода уборщиц.
Но секретарь-референт была на месте.
Она неожиданно спросила:
— Я вас устраиваю, Валерий Станиславович?
Вопрос получился почти двусмысленным.
— Вас устраивает, как я работаю? — уточнила она.
Он был удивлен. Она никогда не спрашивала его о таких вещах. Даже во времена бизнеса, когда сидеть на телефонах приходилось круглые сутки.
— Все хорошо, — ответил он, решив ее материально стимулировать. — Все хорошо, — повторил и прошел в кабинет. Оттуда скомандовал ей по селектору. — Два часа ни с кем меня не соединяйте!
— Хорошо, Валерий Станиславович.
Он прошел в свою личную комнату, откинул занавеску и негромко позвал:
— Карл!
Он зажег фонарь, и в его лучах затрепыхалось голое женское тело, которое тотчас растворилось в пространстве. Зашипел и погас фонарь.
— Карл! — позвал он еще раз.
— Заходите! — ответил оттуда сиплый голос, а затем пропел: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…»
Они тогда собрались в кафе «Весна» на Новом Арбате.
Девочки, как всегда, заказали розовое шампанское и немного икры.
Они весело болтали о малозначащем и стреляли глазками по сторонам.
— Больше не буду курить! — заявила Нинка Утро. — Он меня так наркоманкой сделает! Мать узнает, что я траву курю, — убьет! У нее щитовидка больная, башню сносит в мгновение!
— Не лень тебе ежедневно голову брить? — поинтересовалась Светка Вечер.
— Я ему сказала — все! К черту твой имидж! Сам, главное, говорит, что мужикам нравятся лысые девушки, особенно, если у них взгляд странный. Ну, я — лысая, ну, у меня взгляд странный, но он ко мне никого не подпускает! Не дает даже словом перекинуться с парнями! Ему просто нравится, что я мужикам нравлюсь, его это вставляет!
— Может быть, он латентный? — предположила Карина Полдень.
— Чего? — не поняла Нинка.
— Что? — переспросила Светка.
— Ну, это когда гомосексуалист еще не знает, что он гомосексуалист, но он гомосексуалист и скоро об этом узнает.
— Ему что, кто-то об этом расскажет? — не понимала Нинка.
— Ну, если подопьет в какой компании, а его приголубят, ему понравится, тогда и въедет в тему!
— Латентный? — угочнила Нинка.
— Латентный, — подтвердила Карина.
Девочкам понравился этот термин.
Они взяли паузу, чтобы сделать по глоточку шампусика. Теперь вся компания стреляла глазками по сторонам, гак, просто из любопытства. Каков он сейчас, этот мир?.. Где в нем сюрпризы и радости?
Карина первая увидала его.
— Карл… — прошептала, да так и осталась сидеть бледная, с открытым ртом.
Девочки тоже его заметили.
Он стоял возле барной стойки и стакан за стаканом пил минеральную воду.
— Ты обещала познакомить! — зашипела Нинка. — Ведь обещала!
— Обещала, — подтвердила Светка.
— Обещала, — с некой робостью в голосе подтвердила Карина.
Она хотела было встать со стульчика, но тут Карл самостоятельно разглядел столик с тремя прелестницами и, рыгнув в сторону газами от «Перье», огромными шагами направился к девичьей компании.
— Здрасссте, — поприветствовал Карл и облизнул губы.
Карина смущено опустила глаза в пол, а Нинка принялась активно кокетничать.
— Вы садитесь, мужчина, садитесь! Шампанского хотите? — Тонкими пальчиками она взяла за горлышко бутылку и налила из нее в изящный бокал почти до краев. — Пейте, мужчина!
В ответ на предложение Карл широко улыбнулся, показав Нинке свои многочисленные зубы, чем немножко девушку смутил и одновременно испугал.
Преодолевая некоторое смятение, Нинка подняла бокал и произнесла тост:
— За знакомство!
— За знакомство! — поддержали девочки и выпили до дна. При этом Карина поперхнулась, долго кашляла, а Нинка похлопывала подругу по спине с чрезмерной силой.
Карл шампанское лишь пригубил. Он смотрел на подруг во все свои маленькие, черные, как пулевые отверстия в ночном небе, глаза, пожирая взглядом их прелестную молодость и прелестную глупость.
— Икры? — предложила Нинка.
Она захватила лидерство за столом. Ей очень хотелось испытать то, о чем рассказывала Карина. Она еще никогда в жизни не достигала оргазма. Даже сама, в душе… Тайно мечтала, что гастарбайтер окажется тем, кто зажжет в ее животе естественное пламя страсти.
— Зажгу, — неожиданно проговорил Карл, слизнув красным языком черную икру с французской булки. — Еще как зажгу!
Он как-то особенно поглядел на Нинку, как факир на кобру. Ее и без того затуманенные травкой глаза стали совсем романтичными, она поднялась со стула и неожиданно для всех села Карлу на колени.
Карина отвернулась, а Светка покраснела от смущения.
Карл целовал Нинку взасос. Она отвечала ему рьяно, как наглая проститутка.
Подошел менеджер и попросил вести себя скромнее.
Карл на секунду оторвался от сладкого девичьего рта и коротко произнес:
— Пшел вон, халдей!
Затем он продолжил исследовать языком Нинкину ротовую полость с упоением.
Менеджер не был халдеем, параллельно с работой учился в вузе и особенно болезненно воспринимал
