– Или искусственные роды?
– А как же Светофор? Вдруг он умрет?.. Что ж, тогда о нем и памяти не останется?
– А я как же? Одна?
– Рожай! – смело предложил Слизкин. – Поможем! Общественность и все такое!
– Ты извини меня за то…
– За что? – Андрюшка сделал вид, что не помнит.
– Ну тогда, в раздевалке… Я еще сказала… Ну, что у тебя… яиц нет… Ты извини, я просто злая! Есть у тебя яйца…
«Какие же бабы дуры! – думал милиционер Слизкин, сидя на ступеньках поселкового отделения и лузгая семечки. – Дуры!!!»
Два часа назад ему вручили повестку в военкомат, и он точно знал, что не будет косить на здоровье, а исполнит священный долг каждого россиянина, охраняя покой таких дур, как Светофорова Катька.
На медкомиссии Слизкина неожиданно вызвал к себе военный комиссар.
– Знаю, что болен, – признался подполковник. – Знаю, что в армию не силком идешь, а по убеждению. А еще, парень, я ведаю, что ты с животными управляешься, как в цирке. Правда?
– Ну, конечно, не как в цирке, – скромно ответил призывник. – Так, кое-что…
– Поедешь в Москву, там тебе службу определят!
– С Абреком? – обрадовался Андрюшка.
– Кто такой?
– Да кобель мой! Абреком зовут! Выдающихся способностей служебный пес!
– Кобеля дома оставишь, – отказал подполковник.
– Да как же!..
– Приказ!
Слизкину выдали проездные деньги и конверт.
– Два дня на дорогу, явишься по адресу на конверте, туда же конверт и отдай! – отдал последнее распоряжение подполковник.
Были проводы, на которые пришла Катька на сносях и монинский участковый.
Бабка Нина щедро лила мужчинам водку, украдкой смахивала старушечьи слезы, а Катьку наставляла, чтобы, когда родит, тотчас младенца к груди приложила.
– Сейчас разрешают! А из сиськи он молозиво глотнет, в котором вся его будущая силушка.
– А почему «он»? – поинтересовалась Катька, которой трудно было на чем-нибудь сосредоточиться, кроме салата «оливье» с обилием в нем качественной колбасы.
– А вижу я тебя насквозь! – призналась бабка Нина.
– Понятно. Зачем я на ультразвук ходила?
Монинский участковый сказал тост, смысл которого заключался в том, чтобы Андрюшка служил от души и не посрамил чести сельской милиции!.. Перепил и спал прямо за домом в свекольной ботве.
А потом Слизкин ехал сутки в купейном вагоне в столицу нашей Родины Москву, обозревая по пути с верхней полки необъятную Россию, в которой, когда ненастный день – повеситься хочется, а лишь солнышко выйдет из-за православных туч, непонятная радость завладевает душой…
За пять долларов Слизкина провезли через всю столицу, доставив по указанному на конверте адресу к большому зданию.
– Пентагон! – объяснил таксист.
– Ага, – расплатился приезжий.
Он вошел через огромные двери, за которыми находилась пропускная система, через нее даже генералов прогоняли. Глупость, конечно! Офицеры звенели наградами и звездами, лишь на Слизкине магнитная рамка передохнула.
При нем вскрыли конверт, забрали паспорт, а потом его повели к лифтам два прапорщика.
– Да не сбегу я, – удивился Андрюшка.
– Так надо, – ответил один из прапоров.
Другой поинтересовался, почему Слизкин такой рыжий, на что он резонно ответил, что папа рыжим был. Гены.
– Так просто?
– А чего тут мудрствовать!
Его привезли на одиннадцатый этаж и провели по длиннющему коридору к кабинету 1152, возле которого сидели мужики совсем не призывного возраста.
Принимали по очереди, и Андрюшка целый час зевал, пока не назвали его фамилию.
– Слизкин, – вызвал голос тихо, совсем не как в военкомате. – Зайдите, пожалуйста.
