«Скотина!» – подумала Мятникова о Билле, но тошнота внезапно прекратилась, зато заныла челюсть, и Лиле пришлось грызть арматуру. Потом опять захотелось есть, и она, за неимением другого питания, покушала собачью ляжку.
Только проглотила пару кусочков, как услышала:
– Поворачивайся!
Не прекращая есть, она повернулась и расслабила заднюю часть тела, в которую вошел герой Билл.
От блестевшей на его груди медали продолжительность соития совершенно не изменилась в сторону его удлинения, а возможно, еще и сократилась.
Лиля проглотила кусок собачатины, когда ее внутренности подверглись уже привычному ожогу.
– Мог бы и подольше! – чавкая, посетовала Мятникова.
– Чего подольше? – не понял Билл.
– Во мне находиться! Привык думать только о себе!
– Зачем – подольше? – растерялся крыс.
– Обо мне бы подумал… Я тоже удовольствия хочу!
– Чего?..
Казалось, Билл был совсем обескуражен претензиями подруги.
– Расслабься! – разрешила Мятникова.
– Какие-то ты вещи непонятные говоришь все время!
– Говорю, расслабься!
– В следующий раз укушу так!..
– Только и можешь кусаться!
– Не только! Я прекрасный специалист по саперному делу!
В этот день Мятникову тошнило еще дважды. Она совсем не понимала, что с ней происходит, а ее приятель, американо-русский герой, часами смотрел на свое отражение в луже и говорил:
– Все в порядке…
– Мне плохо! – жаловалась Лиля, стараясь пробудить в Билле что-нибудь человеческое.
– Всем плохо, – отвечал саперных дел мастер.
– Скотина!
– Я не скотина. Я – крыс…
Они прожили на месте взрыва две недели. Билл продолжал питаться своими собратьями, изрядно подгнившими, совокуплялся через равные промежутки времени с Мятниковой, а она была вынуждена рисковать и выходить утренними часами на поверхность, добывая себе пропитание.
Один раз Лиля увидела на улице тетку, которая жалобно призывала: «Пинцет! Пинцет!», – а, когда заметила Мятникову вдруг преобразилась, глаза зажглись безумным огнем. Алия Марковна (это была она) вытащила из кармана плаща мужнин «Макаров», и ну палить!..
Хорошо, что тетка была не обучена стрелять, а то бы Лиле – смерть неминуемая. А так пули легли далеко в стороне…
Мятникова спряталась за мусорным баком и наблюдала, как хозяйке погибшего пуделя заламывают руки подоспевшие милиционеры, как сажают безумную в газик…
Лиля нырнула в мусорный бак и провела в нем добрый час, обнаружив кучу съестного. Особенно много было хлеба…
А потом Мятникова, засыпая в метре от Билла, вдруг поняла, что беременна…
Еще она осознала, что родит крысят… Хотела было сойти с ума, но решила поглядеть на ситуацию под другим углом. Ведь она не рассчитывала, что судьба когда-нибудь даст ей шанс почувствовать себя матерью. И наплевать, что все так причудливо, что не мальчиков и девочек ей придется воспитывать, а серых грызунов.
Она разбудила Билла, бесцеремонно пихнув его мордой в толстый живот.
– Чего? – поинтересовался он.
– У нас будут дети.
– Чего?
– Я – беременна!..
– Чего?
– Крысята у меня будут от тебя! – обозлилась Мятникова.
– А я-то тут причем? – не понял Билл.
Она чуть было не задохнулась от злости, вспоминая, как он ежедневно, раз по пять, подходил к ней с тыла.
– Ты при чем?!! – обнажила зубы. – Пусть я сдохну, но успею добраться до твоего горла.
