заезжем цирке. – А я воткну твои перья тебе же в зад!
Все остальные члены городского совета с огромным интересом наблюдали, чем кончится этот долгожданный поединок. Лишь губернатор Контата, сознавая свою ответственность перед судьбами мирскими, решительно шагнул на середину залы, вставая между коллегами.
– Прекратите! – оглушительно сказал он, так что зазвенели хрусталем подвески на люстре. – Всем сесть!
– Ну уж нет! – процедил сквозь зубы митрополит. – Сначала дело закончим, а потом уже сядем!
И вот на этом самом интересном месте дверь в залу неожиданно открылась и в нее вбежал запыхавшийся юноша-курьер.
– Там это!.. Там кур!.. – никак не мог выговорить курьер. – Ух!..
– Что там? – переспросил губернатор. – Вы что врываетесь во время заседания?
Вы в своем уме?!
– Да там!.. Там такое!..
– Говорите яснее, черт побери!
– Там кур уничтожают! – сформулировал наконец юноша.
– То есть как уничтожают?!
– А так!.. Убивают их по всему городу! Головы отрывают! Жгут огнем и автомобилями давят!
– Вот это да! – протянул г-н Персик.
– Бунт, что ли? – спросил г-н Туманян.
– Ага! – радостно подтвердил курьер. – Народный бунт!
– Проваливайте отсюда! – заорал Ерофей Контата.
– Что? – не понял юноша.
– Вон отсюда! – завопил губернатор.
В ту же секунду курьер исчез. Митрополит Ловохишвили и г-н Бакстер расселись по своим местам. Все члены городского совета выглядели удрученными.
– Вот и выход из сложившейся ситуации, – подвел черту г-н Мясников. – Жизнь сама ответила на наш вопрос.
– Кстати, господа! – вспомнил митрополит. – Новый урожай синих яблочек! Отец Гаврон дарует, – и достал из-под кресла корзинку. – Не изволите попробовать?
Ловохишвили не поленился обнести присутствующих фруктами, не обойдя своим вниманием и г-на Бакстера.
Члены городского совета захрустели дарами природы.
– Что будем делать? – поинтересовался Контата.
– Армия? – предложил г-н Туманян.
– Против своего народа? – спросил г-н Мясников.
– Не выход, – подтвердил губернатор.
– Полиция! Народные дружины! – затараторил г-н Персик. – Пресечь беззаконие!
Немедленно!
Ерофей Контата снял с телефонного аппарата рожок и попросил телефонистку связать его с шерифом.
Иван Фредович Лапа разъяснил, что волнения происходят по всему городу, но полиция принимает повсеместно меры.
– Меры эффективны? – спросил губернатор.
– Мы делаем все возможное! – ответствовал шериф. – Но народ разъярен, и ему нужно куда-то девать свою ярость!
– Спросите его, – зашептал г-н Персик. – Как там наши предприятия?
– А как ситуация на – климовском' поле? – поинтересовался г-н Контата.
– В этом районе все спокойно.
– Ну и слава Богу.
– Мы выслали в районы производства усиленные наряды полиции и народной дружины.
– От лица всего городского совета вам большое спасибо!
– Да не за что! – отмахнулся шериф Лапа. – Это моя прямая обязанность. Я, с вашего позволения, отключаюсь. Ситуация требует моего постоянного контроля.
– Да-да, конечно!..
Ерофей Контата повесил рожок на рычаг и вновь подошел к окну.
– Итак, господа, пока нашему бизнесу ничего не угрожает! Но кто знает, как ситуация будет разворачиваться дальше!
Губернатор бросил яблочный огрызок в урну, тогда как г-н Персик обсасывал свой с особой тщательностью, сплевывая лишь косточки.
– Как сладок плод любви! – проговорил он возвышенно. – Бедный отец Гаврон!..
Он что, так и не знал женщины в своей жизни?
– Он истинный монах! – с чувством произнес митрополит.
– Надо охранять производство! – сказал г-н Персик. – Иначе мы останемся с голым задом!
– Вам к этому не привыкать! – ответил предводителю мещанства г-н Мясников. – Хотя ситуация и вправду очень опасная! – И почесал свой затылок. – От этих проклятых перьев голова чешется!
Все дружно почесались, заразившись примером г-на Мясникова.
– Ишь ты!.. А у меня перышко вылезло! – удивился Ловохишвили, держа перед своим носом куриное перо. – А раньше сколько ни дергал!..
– Смотрите-ка! – обратился к губернатору г-н Туманян. – У вас на пиджаке тоже перья лежат! – Он скосил глаза на свой сюртук. – И у меня тоже!
Г-н Бакстер, поглядев на коллег, с каким-то воодушевлением ухватился за свой затылок и с отчаянием дернул себя за волосы.
– Ой! – вскрикнул он, разглядывая зажатые в руке волосы вместе с пучком перьев. – Вырвались! Все вырвались!
В последующие десять минут члены городского совета с особой тщательностью ощипывали себя, разбрасывая вокруг птичью гадость, которая, медленно кружась, падала на персидский ковер.
– Это Гавроновы яблоки! – молвил митрополит Ловохишвили. – Это яблочки нам помогли!.. Вот вам и лекарство от куриной болезни!
– Немедленно раздать всему населению синие яблоки! – вскричал Ерофей Контата.
– Сей же час!
– Ага, как же! – потряс бородой митрополит. – Яблок-то всего одно дерево, да и то половину съели!
– Как одно дерево!
– Да так. Выросло одно, с него и питаемся по осени!
– Господи, да что же это такое! – схватился за голову губернатор. – Так пусть отец Гаврон засаживает этими яблоками целый сад! Да что там сад, поле!
– И что дальше?.. Ну, засадит он, а плодоносить деревья начнут не раньше чем через три года. А за три года, знаете, сколько воды утечет!..
– Господи, что же делать! Казалось бы – вот он выход, ан нет, сквозь пальцы выскользнул!
– А не надо, не надо этому печалиться! – с какой-то внутренней радостью заявил г-н Персик. – Нам повезло! И этому надо радоваться!.. Что поделаешь, если яблочек мало. Такова воля Божья! И этой волею Божьей целебные плоды были посланы нам!.. Правильно ли, ваше преосвященство, я рассуждаю?
Митрополит поглаживал свой ощипанный затылок и наслаждался гладкостью шеи.
– Яблоки не Господом нам посланы, а отцом Гавроном, – ответил наместник Папы.
– Он их вырастил во имя любви, он им и хозяин!
– Да они же растут на территории чанчжоэйского храма! – не унимался г-н Персик. – А следовательно, принадлежат церкви! Монахи не имеют собственности!
Я это наверное знаю!
– Все-таки надо переизбирать Персика! – с уверенностью произнес г-н Мясников.
– Мерзкая ничтожная личность! Мещанин всегда останется мещанином, живи он хоть в Лувре! Давайте,
