происходит?
— Орки разгромили пару лавок гномов, — начал воин, — все ветераны теперь патрулируют квартал этих бородатых, а на ворота поставили этих сосунков.
— Ясно, а с чего это орки на гномов ополчились?
— Карлики эти, толи святилище, то ли захоронение вождей орков осквернили, — отвечает он, — точно не знаю, что те, что эти молчат как рыбы.
— Весело тут у вас…Хотелось бы где-нибудь отдохнуть и пополнить свои припасы?
— Лучше в «Бочонке», и цены нормальные и тихо там, а припасы у нас в изобилии на рынке.
— Спасибо за помощь, — протягиваю ему монетку, — выпей за мое здоровье, да позови лекаря, пусть сопляков подлатает.
— Хорошо, так и сделаю, — и задумчиво продолжает, — будь осмотрительней, кто-то из сильных мира сего очень невзлюбил охотников…
— Буду иметь в виду, — благодарно киваю и ухожу в глубь города.
«Мда, все веселей и веселей: то бараны, то есть бароны, что-то не поделили, теперь орки с гномами. Еще эта фраза про сильных мира сего, звучит весьма логично, сил на уничтожение Ордена пошло не мало, какой-нибудь удельный королек это бы не потянул… Тогда кто? Надо побалтаться в кабаках, может и удастся что-нибудь дельное узнать. Правда надо сменить одежду, а то столько сказок узнаю… Хотя с моей- то внешностью прикинуться кем-то другим весьма проблематично».
Город как город: узкие и извилистые улочки, двух, редко трехэтажные каменные дома. Единственное радует взор — море. Шум волн доносится издалека. Запах моря навевает мысли о доме… Так два прямо, один налево. А вот и постоялый двор. Вместо вывески висит небольшой бочонок. Забавно.
Зал достаточно большой, чистый, освещен магическими шарами — неплохо идут дела у трактирщика. Десятки столов с лавками из потемневшего дерева, все массивное, приютились вдоль стен. Бочонки стесняли проход к небольшому прилавку, за которым возвышается «среднестатистический» небольшого роста трактирщик с пивным животиком. Посетителей не многовато, вот и ладненько.
— День добрый, — приветствую его, — комнаты сдаете? Мне на пару дней, не дольше.
— Ползолотого, — отвечает надменно трактирщик, — деньги вперед. Знаем ваших…
— Держи, — спокойно бросаю золотой, — и как дойти до рынка?
Трактирщик скупо и немногословно объяснил дорогу. Небрежно положил ключ на прилавок и кивком указал на второй этаж. Сначала рынок, а уж потом все остальное.
Сразу чувствуется портовый город: шум, гам, всепроникающий запах рыбы разной свежести. Купцы и торговки с лотками теснились друг к другу. Желающих покупателей маловато. А воришек то! Боковым зрением замечаю, что один из них пытается залезть в мою сумку. Мгновение и проводник нашелся… Держу за руку вора и поворачивая голову внимательно рассматриваю. Нет, пожалуй, воришку: худой мальчишка, в потертой, но аккуратной одежде.
— Господин, отпустите меня, — жалобно и умильно хлопая глазками, начинает он, — я больше так не буду…
— Конечно, не будешь, с одной-то рукой.
— У меня…
— Скажи ещё маленькая сестренка, отец погиб, а любимую собачку задавила телега, –
перебиваю его, — еще что-нибудь добавишь?
— Про маму забыли, — удивленно шепчет воришка.
— Точно, как я мог забыть, — слегка вытаскиваю меч из ножен и хохочу, — так какая рука тебе не нужна?
— Не надо дяденька, не надо — истошно воет малец, — не рубите руку, умоляю!
— Что здесь происходит? — вмешивается какой-то парень в наш «разговор».
«И кто это у нас такой смелый…Ух ты, дворянчик! Ну-ну, чтобы такой вмешался в дела черни и стал ее защищать… сначала небо должно рухнуть на землю!».
— Вот полюбуйся, поймал воришку, — отвечаю этому «герою».
— Господин, господин, — воришка изворачивается и верещит как резанный, — не виноват я, меня мамка на рынок за продуктами послала, а он хочет мне руку отрубить!
— Отпусти мальчишку, смерд! — гневно сверкая глазами, приказывает он.
Вокруг нас начинает собираться толпа зевак.
«Хлеб у вас есть, зрелищ захотели, твари?! Будет вам зрелище, да такое что не скоро забудете».
— Ты кого назвал смердом, падаль?!
— Тебя…
— Лис, полноправный темный охотник, — активирую перстень, — а кто ты такой? Кем ты будешь, я знаю…
— Да какой из тебя охотник? Эльфийских ублюдков в этот детский Орден не брали…
— А вот Орден ты зря оскорбил, такие оскорбления смываются кровью, труп — рассвирепел я, и провожу мечом по ладони, на ней выступают капли крови.
— Ты не посмеешь меня тронуть, закон…
— Люди, — мой крик заглушил все в округе, — я темный охотник по праву крови и духа, вызываю этого человека на суд Богов, за оскорбление Ордена и пусть нас рассудят кто прав, кто виноват.
Короткая кроваво-красная вспышка света и затянувшаяся рана свидетельствуют о том, что Боги признали
«Ага, „благородный“ побледнел!?. Не ожидал такого, гнида?».
— Защищайся, — бросаю ему и иду в атаку.
Он вскидывает меч и коряво отбивает первый удар. Еще удар, в конце изменяю траекторию и режу его по запястью. «Дворянинчик» вскрикивает и роняет меч.
— Подними меч и умри как мужчина.
Злость сверкает в его глазах, он поднимает его и вкладывает всю силу в свой удар. Желание разрубить меня пополам не оставляет его. Маневр один, другой и… удар выходит на диво хорош: рассекает ему шею почти до позвоночника.
«Лыцарь» падает на колени, кровь толчками выплескивается из прорубленной шеи.
— Боги признали его виновным, — констатирую и резким движением смахиваю с лезвия меча кровь на стоящих впереди зевак, те отшатываются, — он лгал, за что и поплатился.
Набросив капюшон, и двигаюсь вперед, сквозь парализованную толпу. Люди судорожно отходят в сторону и молча уступают дорогу.
«А где воришка? Сбежал, но ничего, лицо я его запомнил. И главное, опять нарвался на Гильдию, что за невезение? Да и мой способ разрешения конфликтов… Кровожаден ли я? Интересный вопрос. С одной стороны этот мир намного честнее и жестче моего, и хотя тут тоже человек человеку волк, каждый выживает в меру своих способностей. Но есть и благородство, честь и другие понятия, о которых у нас стараются забыть. А с другой, с другой стороны за мной уже тянется шлейф из покойников, и это не считая нежить. Возможно, я просто ищу себе оправдание?».
Мрачно хмыкнув, упираюсь взглядом в стену.
«Кровожадность. Странное понятие — жадный до крови, это словосочетание какое-то надуманное. Жаден ли я до чужой крови? Нет, точно нет, извращенное это дело, я ж не какой-нибудь кровосос, но с другой стороны, если не понимают по-хорошему — нужно по-плохому. Думаю, будет правильнее сказать, что у меня своеобразное представление о справедливости. Каждому по делам и словам его. В конце концов, после смерти
— Господин охотник, — выводит меня из задумчивости мальчонка лет семи, — с вами дедушка хочет поговорить.
— И кто же твой дедушка? И о чем он хочет поговорить, ты случайно не знаешь?
— Он травник! — с гордостью в голосе отвечает и тут же замолкает…
— О моей сестре, — мальчишка начинает хлюпать носом.
— Я не целитель и жениться не собираюсь, — но мальчик не слушая, настойчиво начинает дергать меня за рукав.
«Но если это ловушка…».
