В номер Эдик влетел так, словно хотел проверить, чем без него занимается приятель. Но Макс тоже слышал недавний вопль Эдика и уже стоял рядом с дверью, поспешно перезаряжая пистолет.
– Что случилось?! – тревожно спросил он, убедившись, что в коридоре никого нет.
– Собери пакеты, – устало заметил Дьячкофф, который уже бросил на пол свои покупки и обессилено присел на кровать.
Когда Макс принес потерянные пакеты, Эдик рассказал, что произошло в коридоре.
– Эти козлы хотели меня изнасиловать! – сделал он очевидный вывод и предложил приятелю немедленно сменить гостиницу.
Прагматичный Камакин наотрез отказался от этой идеи, пообещав самостоятельно решить проблему «скаутов»-насильников.
Позднее, когда они стали разбирать покупки, Дьячкофф вдруг вспомнил о хозяине гостиницы. В отношении Дьюка он тоже не поскупился на эпитеты.
– Этот болван не способен отличить нормальную женщину от стервы! – пожаловался он.
Но Камакину было не до него: стоя перед зеркалом, Макс пытался обуздать с помощью лифчика свою объемистую грудь.
– И носят же люди такую дрянь! – в сердцах бросил он.
Эдик лишь для виду сокрушенно покачал головой, но уже через минуту с горящими от любопытства глазами примерял модный пояс для чулок.
Часом позже изумленный Дьюк наблюдал, как мимо него важно прошествовали две эффектные бабенки, в одной из которых он с трудом распознал приодевшуюся миссис Фиджи.
Заметив, с каким подозрением Дьюк разглядывает Макса, Дьячкофф небрежно обронил:
– Между прочим, я не единственная сестра на свете…
Глава 11
Сид Уайт из отдела по борьбе с распространением наркотиков ненавидел не столько сами наркотики, сколько тех, кто ими промышлял. Он всегда с презрением относился к болтовне несведущей публики о якобы заблудших овцах и радовался всякий раз, когда ребятам из их ведомства удавалось накрыть очередного наркодельца. Такой день становился для Уайта праздничным, и он, забыв о тяготах службы, допоздна засиживался с приятелями в баре.
Сегодняшнее утро, а точнее, ночь, Уайт мог считать особенно удачными: накануне в руки полиции попал не кто-нибудь, а сам Луис Наварро – известный мафиози, на совести которого числилось несколько громких дел по переброске нелегальных грузов из Мексики.
Бизнесом Наварро был кокаин, и этого момента вполне хватало, чтобы Сид Уайт искренне ненавидел преступника и мысленно желал ему поскорее провалиться в преисподнюю.
Обстоятельства ночного ареста Уайт знал лишь в общих чертах. Они мало интересовали тридцатилетнего копа, ибо результат был налицо: плененный Наварро с головой в бинтах стонал на больничной койке в двух метрах от него.
Его доставили в клинику Оушн-сити сразу же после поимки, опасаясь, что раненый может плохо перенести двухчасовой путь до Лос-Анджелеса. К счастью, тревоги оказались напрасными, и состояние Наварро стало быстро улучшаться. После консультации с медиками полицейское начальство решило отложить перевозку преступника в тюремную больницу по крайней мере до следующего дня, когда за ним должен был прибыть спецавтомобиль с охраной.
Наварро и сейчас не смог бы пожаловаться на отсутствие внимания к его персоне со стороны полиции. В палате, расположенной на первом этаже клиники, рядом с ним постоянно находился один из полицейских, другой дежурил в коридоре у двери.
Для более полной изоляции еще одного охранника выставили на улице под окнами палаты. Помимо прочих предосторожностей, левая рука мафиози была надежно прикована наручниками к койке, что, по мнению Уайта, напрочь отсекало любые мысли о побеге.
Раненый Наварро опять жалобно застонал, и на лице полного розовощекого Уайта появилась брезгливая ухмылка.
«Каждому – свое!» – удовлетворенно подумал он, разглядывая серебряный перстень с зеленым камнем, который ему недавно подарила любовница.
Рядом на тумбочке зазвонил телефон и полицейский снял трубку. Звонил Майк Смолл из их управления, интересуясь состоянием Наварро.
Уайт, как всегда, был резок и циничен.
– Мне плевать, есть ли у него шанс! – пролаял он в трубку. – В любом случае, шанс на место в аду этому парню обеспечен! – Уайт злобно расхохотался.
Смолл, похоже, разделял надежды коллеги, потому что в ответ из телефонной трубки послышалось его довольное блеяние.
Глянув на часы, Уайт забеспокоился: время близилось к девяти, а он еще не завтракал.
– Эй, Майк, – строго сказал он, и смех в трубке тут же прекратился. – Передай Грэйсу, чтоб не задерживался с заменой: я подыхаю с голоду!
Получив заверения Смолла, он бросил трубку.
Едва Уайт успел закончить разговор, как Наварро вновь принялся стонать. Последний час он лежал на боку, спиной к охраннику и, поскольку медики его не беспокоили, лишь тихо стонал. На этот раз стоны раненого были громче и жалобнее прежних.
– Заткнись, ублюдок! – процедил, не оборачиваясь, Уайт.
