– О да, теперь полный порядок! – улыбнулась милашка и игриво кивнула на дверь спальни. – Кстати, Суслик просил не беспокоить: мы с ним славно поработали – он забрался в душ… Пойду потанцую! – она послала Колхейну воздушный поцелуй и с беззаботным смехом побежала к лестнице.
Охранник проводил ее долгим внимательным взглядом.
Колхейн решился заглянуть в спальню лишь через четверть часа, когда кто-то из гостей захотел во что бы то ни стало увидеть именинника.
У охранника похолодело внутри, когда он обнаружил, что босса в спальне нет. Не было его и в ванной комнате.
Выглянув в раскрытое окно, громила заметил угол шторы, торчащей из соседнего кабинета.
– Срань Господня!… – вырвалось у Колхейна, когда он влетел в незапертый кабинет: связанный Глюкман стоял под люстрой на стуле, водруженном на письменный стол. От брюк босса к люстре тянулся крепкий шнур. Дверка распахнутого настежь сейфа как нельзя лучше объясняла происшедшее, зримо подтверждая результативность визита грабителей.
Макс гнал машину, ежеминутно поглядывая в зеркало заднего вида. Когда они выскочили на лос- анжелесское шоссе, Камакин слегка успокоился. Что касается Эди, та болтала без умолку.
– Зато теперь я смогу жить по-человечески, – рассуждала девушка, нежно поглаживая крокодиловую кожу кейса. – Знаешь, как опротивели дешевые тряпки! А моя бижутерия… – Эдя презрительно посмотрела на нитку бус из искусственного жемчуга.
– Значит, тряпки и побрякушки, – откликнулся Макс. – Больше ничего?
– То есть, как «ничего»?! – подняла брови напарница. – А Эл?… Между прочим, этот паршивец обещал на мне жениться!
– По-моему, он соврал, – буркнул Макс.
– Ты его совсем не знаешь!
– Этот Эл здорово похож на моего отчима, – не унимался Камакин.
Замечание приятеля насторожило Эдю.
– Да? – удивилась она. – Послушай-ка, а кем был твой отчим?
– Редкостным бабником! – охотно уточнил Макс. – Он умудрялся менять подружек быстрее, чем я запоминал их имена!… – Камакин хитро подмигнул Эде и, довольный реваншем, принялся напевать какую-то мелодию.
В зале автовокзала, несмотря на поздний час, было довольно многолюдно. То и дело слышались объявления о начале посадки на очередные рейсы. Камакин и Эдя с дорожной сумкой через плечо стояли недалеко от касс.
– Думаешь, они будут нас искать? – опасливо спросила девушка.
– Сомневаюсь… Лева не станет рисковать своим золотым запасом! – с ухмылкой отозвался Макс.
Эдя улыбнулась, но потом ее личико быстро стало серьезным.
– Ты, действительно, смог бы взорвать его или сбросить с небоскреба? – задала она давно беспокоивший вопрос.
Макс не удержался и прыснул со смеху. Его звонкий хохот на время даже перекрыл голос диктора, объявлявшего в тот момент посадку на рейс в Финикс.
– Спятила, крошка?! – Камакину не сразу удалось справиться с собственными эмоциями. – Просто Боре Чумаку всегда нравилось, когда с ним играют по-взрослому! – пояснил он, вытирая выступившие слезы.
Эдя облегченно вздохнула, а Макс опять вспомнил о ее мучителе.
– Жаль, конечно, что я не привязал тот шнур к нашему бамперу! – откровенно посетовал он.
– Я бы тебе помогла! – охотно поддакнула Эдя, и дружный хохот вновь заглушил монотонный голос диктора.
– Слушай, может, поедем вместе? – спросила девушка, когда они, наконец, успокоились.
– Нет, красавица. В другой раз, – упрямо мотнул головой Макс.
– Надеешься на газификацию?
Камакин пожал плечами.
– Почему бы нет? В конце концов, мне надоело пудрить нос и вспоминать, куда я положил чистые прокладки!
Эдя посмотрела на настенные часы.
– Макси, мне пора.
– Пока, детка…
Приятели обнялись и Эдя, помахав на прощание ладошкой, торопливо засеменила к ближайшему турникету.
Глава 30
За годы своего существования стадион «Роуз Боул» не раз собирал беснующиеся толпы, но то, что творилось здесь в Вечер Первой Газификации, не имело исторических прецедентов и по своим масштабам скорее напоминало подготовку ко всеамериканской сексуальной революции.
Люди были везде: на трибунах, лестницах, в проходах. Плотные толпы желающих попасть на
