Иван Ильич в недоумении перевел взгляд с Гриши на старика.
— О каких неприятностях толкует? — спросил он.
— Слышали ночью обвал? — говорит. Это пастухи сбросили с горы камни на басмачей. Так они теперь опасаются, что Казахбай вернется и расправится с ними.
— Успокой его, — сказал Куц, внимательно слушавший разговор. — Скажи, что мы идем в погоню за Казахбаем и сюда его больше не пустим…
Тяжелый приступ малярии свалил Вихрова еще в Гиляне, и в Каттакурган он был привезен в бессознательном состоянии.
Кузьмич просиживал ночи над ним и, слушая его лихорадочный бред, только покачивал головой.
— А температура, факт, опять сорок один, — говорил он, вынимая термометр, и с опаской, как на готовую взорваться гранату смотрел на него. — Факт, даже с десятыми. Ай-яй-яй! Льду бы! А где его здесь возьмешь? Хорошо, что еще сердце здоровое. Может, выдержит…
Кузьмич вставал, обходил больных, вновь возвращался к Вихрову и проверял его пульс.
На двенадцатый день Вихрову стало лучше. Чувствуя во всем теле необычайную слабость, он лежал на спине и думал о пережитом.
Возле койки послышался шорох. Он посмотрел и встретился с карими глазами Кондратенко.
— Миша! Здравствуй! — радостно сказал Вихров. Он сделал движение, пытаясь подняться.
— Лежи, лежи, — ласково сказал Кондратенко. Осторожно придерживая подвязанную руку, он присел на табурет подле Вихрова. — С праздником тебя.
— С праздником? С каким праздником?
— Как с каким? Сегодня восьмое ноября. Я вчера заходил, а ты бредил.
— Уже восьмое число? — удивился Вихров. — Как время бежит… Миша, скажи, Парда и Латыпов нашлись?
— Да. Обоих нашли. Парда, понимаешь, живой, только ногу повредил, а Латыпов разбился.
— Как разбился? Почему?
— Пленные басмачи рассказывали, что его хотели взять, а он, понимаешь… прыгнул в пропасть.
— Что ты говоришь! Такой человек… Ах, как жаль, как жаль… — Вихров сокрушенно покачал головой. — Да, ужасно…
Они помолчали.
— Маринка просила передать привет тебе, — сказал Кондратенко.
— Как она?
— Ничего. Обошлось. Врач говорит — под счастливой звездой родилась. Ведь, понимаешь, хотели ногу отнять…
Кондратенко пошарил в полевой сумке здоровой рукой и достал сложенный вчетверо лист бумаги.
— Вот принес тебе приказ командующего, — сказал он, взглянув на Вихрова. — Хочешь послушать?
— Конечно!
Кондратенко развернул приказ и, изредка посматривая на Вихрова, начал читать:
ПРИКАЗ
БУХАРСКОЙ ГРУППЕ ВОЙСК КРАСНОЙ АРМИИ г. Каган N 239 8 ноября 1922 г.
Славные полки XI кавалерийской дивизии!
За время борьбы в Туркестане с басмачеством вы вписали в историю Красной Армии много героических славных страниц.
Стремительные, отчаянно храбрые атаки ваших стройных рядов разбили и уничтожили множество врагов Бухарской Народной Республики и Советского Туркестана.
Легендарные походы XI кавалерийской дивизии по скалам и заоблачным высотам могучего Туркестанского хребта, бои на огромных высотах, куда до сего времени не ступала нога солдата, будут причислены к тем замечательным военным походам, где доблесть и самоотверженное выполнение долга соревновались друг с другом.
Ночная атака первой бригады на отряды басмачей в песках под колодцем Такай-кудук будет служить образцом для лихих кавалеристов XI кавалерийской дивизии.
Вы повсюду настигали врага, наносили ему удар за ударом и тем самым дали возможность измученному насилиями бандитов дехканину приступить к мирному труду.
Доблестные товарищи красноармейцы, командиры и комиссары! За ваши сверхчеловеческие труды, за вашу героическую службу Советскому Туркестану и Бухарской Народной Республике примите сердечную благодарность от Революционного Военного Совета Бухгруппы. Привет вам, стойкие бойцы!
Пусть слава о ваших делах разнесется далеко на радость рабочих и крестьян всего мира.
Командующий группой Павлов Член РВС Петров
Кондратенко помолчал, свернул приказ и взглянул на Вихрова.
— Ну как? — спросил он.
— Хорошо… Хороший приказ, — Вихров утвердительно кивнул головой, — Постой, — он посмотрел на забинтованную руку товарища. — Что это у тебя?
— Казахбай подстрелил.
— Казахбай?
— Ага. Мы же его преследовали… Ну тогда в Гиляне, — пояснил Кондратенко. — Ладыгин придал мой взвод Куцу… Жаль, ты заболел.
— Казахбая разбили?
— Ага. Там, понимаешь, было на что посмотреть!.. Девушка русская… Да нет, лучше я по порядку. Хочешь?
— Спрашиваешь! — Вихров с удивлением посмотрел на товарища, — Ну-ну, рассказывай.
Кондратенко поудобнее уселся, спросил, можно ли ему покурить, и, неловко свертывая одной рукой папироску, бросил быстрый взгляд на Вихрова, который выжидающе смотрел на него.
— Так вот, — начал он. — Ладыгин с ранеными пошел из Гиляна на Дуабе, там хорошая дорога, а мы, понимаешь, вцепились в хвост Казахбаю и прямиком через горы. Дорога — врагу не пожелаю. В одном месте пришлось чуть не на четвереньках ползти. Ступить некуда. Лошади боятся, дрожат. А в другом месте, на повороте, две тропинки впритык. Ну, понимаешь, — под прямым углом. Внизу пропасть сажен двести. Как мы там прошли, черт его знает. Прыгать пришлось. Как вспомнишь — мороз по коже! Только стали спускаться в долину, слышу, впереди стреляют. Наш разъезд взял двух пленных, Стали допрашивать. Так один как воды в рот набрал.
— Фанатик? — предположил Вихров.
— Черт его знает. Молчит. А другой говорит: «Если вы мне оставите жизнь, то я покажу басмаческую базу». Мы, конечно, согласились. Приводит он нас в кишлак Куль — это, если помнишь, под перевалом Шахимардан, гиблое место — и говорит: «Вот в этом доме живет бай. У него склад оружия». Взяли в оборот бая. Он, конечно, говорит, что ничего, мол, нет, ничего не знает. Стали искать. А у него, понимаешь, двойной потолок. Нашли сто сорок английских винтовок, десять тысяч патронов, седла, патронташи, обмундирование.
Потом, смотрим, во дворе свежие следы что-то копали-И что ты думаешь? Нашли в двух ямах три мешка денег. И русские царские, и афганские, и английские. Каких только хочешь. И два пуда золота тоже в каких-то иностранных монетах. Тут бай, конечно, признался и заявил, что база принадлежит Казахбаю и что в кишлаке есть шесть его жен, а среди них русская наложница, которую он украл то ли в Самарканде, то ли в Каттакургане.
— Постой, — вспомнил Вихров, — это не та ли, про которую Кузьмич говорил?
— Вот этого не знаю. Приводят жен. Все девчонки, накрашенные, насурмленные такие. А русской среди них нет. Оказывается, Казахбай взял ее с собой… Ну хорошо. Покормили лошадей и двинулись дальше. Спустились в долину. Тут пастух нам сообщил, что Казахбай всего два часа как прошел на кишлак Бахча. Мы за ним и застукали его в кишлаке. Он с остатками банды засел в сарае. С ним, как оказалось, был его помощник Мирза-Палван. Тоже известный злодей. В общем, они пошли на прорыв и были убиты.
