— Может, просто устал от городской суеты? Решил отдохнуть на лоне природы?
— Да? Почему же в таком случае он не наслаждается этой самой природой? Ходят слухи, что Нурр заперся в самом глубоком подвале и буквально носа оттуда не показывает. Даже ест и спит там.
Хёльв пожал плечами, не отрывая взгляда от огня:
— У него вдохновение, только и всего.
— Может быть, может быть, — В глазах Лэррена читалось сомнение. — Ты будешь смеяться, но я нутром чую, что дело тут темное. Я и сам этого скульптора никогда в глаза не видел, но слышал о нем очень и очень многое. Не тот он человек, чтобы бросить все только потому, что его соизволила посетить муза.
— Но иного выхода, кроме как напроситься к нему в гости, у нас нет?
Лэррен развел руками:
— Похоже на то.
— Так чего мы тут рассиживаемся? — возмутился юноша. — Надо скорее идти! Как раз поспеем к ужину.
Он вскочил и потянул эльфа за плечо. Тот с кряхтением поднялся.
— Не уверен, что нам будут рады, но попробовать все же стоит.
До Болотистой Овражины добирались около часа. В лесу совсем стемнело, в просветах между ветками остро поблескивали звезды. Хёльв уныло тащился за Лэрреном, который шел напролом, совершенно не выбирая дороги. В сапогах чавкал растаявший снег, ныли окоченевшие руки, на растрескавшихся губах выступали и тут же замерзали капельки кропи.
«Лучше бы мы остались возле костра, — думал юноша. — Там можно было бы спокойно умереть. Он совершенно выбился из сил, но признаться в этом не решался.
— Откуда ты знаешь, куда идти? — спросил он, когда Лэррен остановился, разглядывая покрытый искристой белой шапкой муравейник.
— Знаю. Нет ничего проще, чем найти в лесу человеческое жилье. Вы, люди… — начал было вещать эльф, но замолчал на полуслове прислушиваясь. — Тихо, тут неподалеку кто-то есть.
Они пригнулись, стараясь скрыться среди зарослей дикой малины, и осторожно двинулись вперед.
— Ага, — прошептал Лэррен. — Идут. Он упал в снег и увлек за собой Хёльва.
— …Арбигейла. Да, именно так мне сказали, а мне уж если что сказать, то навек в башку впечатывается, — услышали они чей-то густой, звучный бас.
— Не путаешь? Странная фамилия какая-то. — Второй голос был ломающимся, мальчишеским.
— Я никогда ничего не путаю! Никогда! У меня память как гранит! — обиженно прогудел бас.
— Чудно как-то.
— Еще бы. Чтоб у чародейки была нормальная фамилия да имя! Ха! Для них это даже зазорно, наверное! Хёльв беззвучно хихикнул.
— Похоже, речь идет о твоей соплеменнице, — шепнул он. Лэррен сморщился как от зубной боли и пихнул юношу локтем в бок.
— Так я не понял, зачем нужен вереск? — спросил мальчишка.
— Как зачем? Чтобы все было по высшему разряду. Чай, не из деревни Квакино ведьму вызвали, а почтенную даму из самого Хан-Хессе!
— Ну?
— Комнату ей самую лучшую выделили, белье шелковое стелят, салаты какие-то особенные уже готовить начали.
— Ну?
— Что — «ну»?! — рассердился обладатель баса. Вереск-то тут при чем?
— Как при чем?! Камин топить в ейной спальне!
— А что, просто дровами нельзя? Надо было меня среди ночи из кровати вытаскивать?
— Ты дурак, Биви. Какие дрова, когда она нас всех в воробушков превратить может, ежели что не так?
— Так уж и в воробушков! Не пять мне лет, чтобы всякой ерунде верить. Да и не горит вереск толком! — выкрикнул мальчишка.
— Да тебе-то что?! Кухарка сказала, что нужен вереск. Для аромату. А уж ей-то можно верить, она и во дворцах прислуживала.
Биви громко засопел. Установившееся молчание нарушали только постукивание лопаты и кряхтение. — Подер, а Подер? — не выдержал мальчик.
— Чего тебе?
— А чародейка одна будет?
— Вряд ли. Небось целый вагон прислуги с собой привезет. — Подер вздохнул. — Вот и начнется веселая жизнь. А то покойничком себя стал ощущать в этой холодрыге.
— Тю! Много ты понимаешь в покойничках.
— Уж не меньше некоторых…
Голоса начали отдаляться. Хёльв поднялся с земли и восторженно хлопнул эльфа по плечу:
— Ура! Спасены!
— Хм?
Пойдем к этому Нурру и скажем, что мы — посланники госпожи Арбигейлы, явились проследить, чтобы все было правильно подготовлено к ее прибытию, — выпалил юноша. И кто нам поверит?
— Все! Все нам поверят. Они ее боятся — это факт. Потому не рискнут и слово поперек сказать. Одеты мы, к счастью, весьма прилично, вполне сойдем за приближенных знатной дамы.
— А что мы будем делать, когда приедет сама чародейка? Прятаться от нее в чулан и молиться, чтобы она забыла, как превращать людей во всяких бессловесных тварей?
Поплотнее завязав шарф, Хёльв достал из кармана гребешок и расчесал волосы. Поправил кожаную повязку на лбу.
— Зачем нам дожидаться ее приезда? Поедим, обогреемся, а потом ускачем прочь.
— Так-так, ускачем. Ты, оказывается, еще и конокрад? Лэррен иронично приподнял левую бровь.
— Нет. Просто жить очень хочется, — серьезно ответил юноша. — Попытаемся?
Склонив голову, эльф задумчиво рассматривал узор на своих варежках. Пепельные локоны закрывали лицо, но Хёльв был уверен, что Лэррен улыбается.
— Ох и втравишь ты меня снова в неприятности.
— Лэр, другого выхода нет.
— Глупости. Можно просто попросить пустить нас переночевать.
— Но ведь ты и сам сомневался… Мой вариант надежнее! — Хёльв смахнул снежную крошку с курки Лэррена. Тот молчал.
— Наверняка у Нурра должно быть приличное собрание книг, как ты считаешь?
— Должно. — Эльф бросил хмурый взгляд на юношу, потянулся и встал. — Пойдем, что ли, в самом деле. Надо еще решить, как распределить роли.
Хёльв просиял:
— Ты, естественно, будешь библиотекарем.
— А ты — флейтистом? И зачем, скажи на милость, волшебнице может понадобиться повсюду нас с собой таскать?
— Хорошо. Тогда ты — дворецкий, а я — твой помощник…
Ойна появилась на свет летом, на следующий день после солнцеворота, в больнице брасийского храма Всемилостивой Амны.
Палата была полна — не столько оттого, что служительницы богини славились лекарскими способностями, сколько благодаря дешевизне врачевания. Бедных и увечных монахини лечили бесплатно, исподволь уговаривая принять постриг.
Сестра Минья, принимавшая роды, бережно взяла крошечную девочку на руки и привычным
