– Что?!
– Очередное убийство!
– Господи!!! – Я схватился за сердце. Она усмехнулась кривенько маленьким ртом, который тонул в щеках и подбородках и не мог полноценно выполнять свои мимические функции. Зря я схватился за сердце, это был явный перебор.
– Разве вы не знали? Вы же ушли раньше и наверняка видели труп Василия Ивановича, физрука из десятой гимназии! Он был убит выстрелом в спину, точно так же как и Грибанов.
– Физрука? Что вы, Гангрена Ивановна! Я припарковал машину с торца, вы же знаете, у меня сейчас не очень целая машина, я ее прячу... Я вышел из здания и пошел не прямо, а вправо, там тоже ступеньки. Я никого не видел! Лилька меня проводила и осталась курить на крыльце.
Дора залилась краской. Зря я не умолчал про «Гангрену». Крыть ей было нечем, но она с собой справилась и спокойно спросила:
– Петр Петрович, а когда, наконец, в школе начнутся работы по установке противопожарной сигнализации? Деньги управление финансов выделило. Давно. Где?! Проверки нагрянут! Троцкий сбежал в больницу, в платную палату, между прочим! А вас подсунул, как мальчика для битья. Так отрабатывайте! Или денежки с Ильичом вместе проели?! Вы же его правая рука!
Я сосчитал в уме до десяти и сказал:
– Все нормально, Дора Гордеевна. Работы начнутся с той недели.
Она повернулась с углом разворота тяжелогруза и довольно быстро ушла.
Я понятия не имел, о каких деньгах и какой сигнализации она говорит. По-моему, оборудование школы противопожарной системой планировалось на летние каникулы. Кажется, пришло время навестить Ильича в больнице. Впрочем, какая-то папка лежала в сейфе, подписанная от руки «ПЖ», может, она имеет отношение к делу? Я направился в кабинет.
У кабинета суетился следователь Питров. Он дергал ручку, постукивал в дверь и даже ее попинывал. Я совсем забыл про веселого следователя прокуратуры Питрова, сразу покрылся испариной, но удирать было поздно.
– Здравствуйте, Петр Петрович! – Я открыл дверь и пригласил его зайти.
– Здравствуйте, здравствуйте! – Питров не зашел, а впрыгнул за дверь, словно ребенок на вожделенную, но запретную территорию.
Мы оказались в приемной. Из приемной шла дверь непосредственно в директорский кабинет, но я помнил про фокус со стаканом и решил ни в коем случае не впускать туда Питрова. Мало ли что он сопрет с моего стола и с чем помчится к экспертам! Приемная – нейтральная территория, пусть здесь со мной и беседует.
– Раздевайтесь, садитесь, – кивнул я на кресло.
Питров скинул курточку-пуховичок и шапку-ушанку, оказавшись в трикотажном джемпере, из которого торчали вытянутые нитки, и со всклоченной головой. Он так наэлектризовался от верхней одежды, что трещал-потрескивал, словно неисправный электроприбор. Я решил, что не дам ему в этот раз вить из себя веревки, ловить на слове, провоцировать. Я широко улыбнулся и сказал:
– Придется поговорить здесь! В кабинете наша техничка провела санобработку. Тараканы замучили, знаете!
– Надо же! И никакого запаха!
– Да порошочек какой-то, но до вечера рекомендовано не входить. Очень сильнодействующее средство!
Он кивнул. И снова кивнул. И еще.
Его часто заедало на этом жесте. Он открыл рот, но я снова опередил его.
– Вот, видите, попал на машине в небольшую аварию. Руку повредил, лицо, и слегка хромаю.
Питров снова кивнул, сел, и с легким электрическим разрядом закинул ногу на ногу. Я уселся на место секретаря, которого в нашей школе отродясь не было. Его функции время от времени исполняла Лилька. Питров вздохнул, набрав воздух для реплики, но я сделал скорбную мину и сказал:
– Знаю, знаю. Вчера опять произошла трагедия. Мне только что сказала об этом Дора Гордеевна. Убили учителя физкультуры из десятой гимназии. Так же как и Грибанова. Выстрел в спину. Это ужас! Впечатление, что орудует какой-то маньяк!
Он снова кивнул и мне стало жалко Питрова – так он искрил и так много вытянутых ниток болталось на его джемперочке. Мужику явно не хватает женской заботы, но я не мог ее ему предложить.
– Чай? – спросил я, включив электрический чайник.
– Буду признателен, – умудрился вставить он фразу и, пользуясь случаем, зачастил, глотая слова: – Ну, раз вы все знаете, то и помочь не откажитесь. Ведь вы были на этом мероприятии! Были, и ушли раньше за ручку с той дамочкой, которая ведет в вашей школе труды. Она обнаружила тело. Как так случилось, что вы ничего не заметили, а она его увидела только когда вы ушли?
– У меня машина разбита, и я поставил ее с торца. Мы вышли, я пошел сразу направо, там тоже ступеньки... А Лилька осталась курить на крыльце.
– Почему вы ушли раньше? Почему вместе с Лилией Алексеевной?
– Нога разболелась. А Лилька за мной увязалась покурить... она еще та курилка, двадцать минут без сигареты не проживет...
– Ничего необычного вы не заметили? Никого не увидели? Убийство произошло почти одновременно с тем, как вы вышли.
– Одновременно? – глупо удивился я. Хотел налить ему чай, но вспомнил про отпечатки и передумал.
– Черт, заварка кончилась!
Питров с легким электрическим треском пригладил свои волосы.
– Следующий раз приду со своей, – любезно пообещал он.
– Я очень надеюсь, Петр Петрович, что следующего раза не будет! К сожалению, я ничего необычного не заметил. И никого не видел. А если бы видел и слышал, то сам бы прибежал к вам и все рассказал. А так я узнал обо всем только что, от Доры Гордеевны.
– Кстати! Я так и не поговорил с вашей женой, Эллой Тягнибедой. На работе говорят, что она в командировке, дома разные голоса уверяют, что она на работе.
– Она на работе в командировке, и даже я не знаю – где.
– Ну да, ну да, криминальные репортажи – хлопотное занятие. Жаль, что у вас нет чая. А вот знаете, гардеробщица в этом Доме культуры сказала, что физрук вышел, чтобы позвонить. В руках он держал мобильный. А когда обнаружили тело, телефона не оказалось.
– Наверное, убийца украл телефон, – предположил я.
– Выстрелил в спину, чтобы украсть мобильный?! Тогда почему не забрал кошелек?
– Ну, уж это ваша работа! Я не знаю.
– Тело таскали, – грустно сказал Питров и намотал на палец длинную нитку из джемперочка. – Там такие странные следы волочения! Они затоптаны, но они есть. Физрук крепкий парень, высокий, поднять его мог только физически сильный человек.
– Вы на что намекаете?
– Ни на что, – Питров улыбнулся, потом засмеялся. – Я перечисляю факты.
– А зачем вы мне их перечисляете?
– А затем, что вы потрясающе нелюбопытны, дружище! Другой бы уже завалил вопросами: что, где, как, почему?
– Вы же следователь, а не сосед по подъезду! Я думал, что следователь сам задает вопросы. – Я почувствовал, как кровь застучала в висках.
– Ну, знаете, человек обычно не в силах совладать с любопытством, особенно, если дело касается убийства.
– Я в силах. Я не любопытен, и особенно, если дело касается чужой смерти. На вашем месте я бы не тратил зря времени. Я бы обратил внимание на то, что второй раз одним и тем же способом убивают молодого, здорового, парня. Светловолосого и могучего. Вам не кажется это странным?
– Кажется. Поэтому я и пришел к вам. Жаль, что вы ничего не видели и ничего не слышали. Жаль, что у
