Он из тех, для кого смерть одного – трагедия, а миллионов – статистика…
– Это слова Сталина, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься.
– Хазар считал так же?
– Да. Более того, он полагал, что на этих смертях необходимо подзаработать… Чем больше трупов, тем выше прибыль! У Хазара нет идеалов, нет принципов. Оружие он готов продать любому, кто заплатит. Неважно кому: террористу, психу, подростку, фанатику… Где война – там Хазар. Где Хазар – там война. Ты понимаешь меня?
– Кажется, да.
– Ради собственной выгоды он может провоцировать межнациональный конфликт. Я точно знаю, что в одной бывшей республике, не буду говорить какой, его люди взорвали школу, чтобы затихшая война вновь разгорелась – а то его товар стал залеживаться!
– В Абхазии он тоже торговал?
– Естественно. Снабжал автоматами и грузин, и абхазов. Тогда-то я в последний раз его и видел… Он продал мне партию «тэтэшников» по дешевке – я перевооружал своих ребят…
– После ты о Хазаре ничего не слышал?
– Нет. Он сгинул куда-то. Ходили слухи, что его убили арабы. За то, что он продавал взрывчатку израильтянам. Думаю, это похоже на правду – его смерти хотели многие…
– Это неправда. В самом начале 1999 года он был жив. Я видел его собственными глазами.
– Где?
– В Амстердаме.
– Ба! Как же его туда занесло, в благополучные сонные Нидерланды?!
– Может, он отошел от дел и осел в тихом уголке Европы?
– Не знаю, не знаю… Как-то не верится.
– Почему?
– Хазару не больше полтинника. Он еще молодой, энергичный мужчина, ему рано оседать… Тем более сейчас, когда на его товар такой спрос! Кругом воюют, взрывают…
– Скажи, дядя Арам, а кроме оружия, Хазар ничего не продавал?
– Например? – Брови Хана поползли вверх.
– Людей.
– Не знаю… Не слышал.
– Откуда тогда его знал Христос?
– Вот это мне и непонятно! Кто Хазар и кто Христос! Слон и моська!
– Но ведь неспроста Христос назвал это имя! – воскликнул Андрей. – Значит, Хазар как-то связан с нашим делом! Связан со смертью девушек… Уж Кары однозначно.
– Почему ты так уверен?
– Они были знакомы. Кара и Хазар. Она боялась его, как, как… – он все не мог подобрать удачного сравнения, – как… смерти!
– Странная у нас цепочка получается, – прервал свое добровольное молчание Лютый. – Дарья – Кара – Христос – Хазар. Что может быть у них общего?
– Что у первых трех звеньев общего, понятно, а вот Хазар как-то выбивается из ансамбля, – заметил Андрей. – Он, если выражаться иносказательно, не звено, а замок. Я уверен.
– Ты хочешь сказать, что все сходится на Хазаре?
– Да.
– Думаешь, он заказчик?
Андрей коротко кивнул.
– Тогда тебе очень трудно будет до него добраться, – протянул Хан, покачивая своей седой головой. – Хазар, как ветер в поле… Неуловимый…
– Можно попробовать пробить по базам данных, – внес предложение Лютый. – Налоговым, регистрационным, паспортным, жилищным… Мы знаем его имя, фамилию, примерный год рождения.
– Он мог сто раз сменить и имя, и фамилию. А налогов он не платит, это ты сам должен понимать!
– Не платит, как торговец оружием, но как бизнесмен – сейчас все бизнесмены, и вы, и я – должен! Он мог легализоваться, чтобы отмыть деньги.
– Ну попробуй, пробей, – согласился Хан, но без всякого энтузиазма.
– А откуда этот неуловимый Хазар родом? – заинтересованно спросил Андрей.
– Откуда-то из Подмосковья. Родился и вырос в Средней полосе, а у нас, в Приморье, в армии служил. Как раз тогда и начал по-тихому приторговывать. Не оружием, конечно, тогда с этим строго было, а патронами. Отслужив, Хазар в Подмосковье не вернулся – некуда было, детдомовский он – остался тут…
– Тут – это в Адлере?
– Тут – это на юге. Хазар мотался по всему побережью, от Новороссийска до Батуми, нигде надолго не задерживаясь. Я ж говорю, он как ветер… Южный ветер! Уж очень полюбились ему наши края, к березкам родным совсем не тянуло…
– И никакой привязанности к конкретному месту?
– Был у него когда-то дом недалеко от Хосты. Мрачный такой особнячок, прилипший боком к скале… Его в брежневские времена начали строить – хотели гостиницу возвести, да вовремя сообразили, что место ужасное… Кругом скалы – не подъедешь, не развернешься, больше двух машин не воткнешь, но главное – спуск к морю отсутствует. Забросили строительство. Каркас кирпичный стоял, и все. Хазар его выкупил. Достроил. Все окна с северной (внешней) стороны заложил, да еще там, где скал не было, забор с человеческий рост поставил, чтоб совсем отгородиться от внешнего мира… До сих пор не понимаю, зачем – все равно ничего, кроме крыши (на ней еще флюгер в виде парусника был), с дороги не видно…
– Ты бывал в том доме?
– Один раз, когда еще строительство велось.
– А на новоселье тебя что, не пригласили?
– Хазар никогда не звал к себе гостей. Деловые переговоры вел на нейтральной территории, а дружеских попоек вовсе не устраивал.
– Почему?
– Хазар ни с кем не дружил, а на алкоголь у него была аллергия. Помню, он рассказывал, что в детдоме его насильно напоили спиртом. Он чуть не умер тогда, с тех пор капли в рот не брал…
– Этот особняк до сих пор существует? – не очень вежливо перебил старика Андрей – истории из детдомовского детства Олега Вещеева его мало интересовали.
– Что ему будет? Наверное, существует!
– Точно существует, – подал голос Лютый. – Я недавно в Хосту ездил, видел этот дом. Вернее, крышу с флюгером в виде парусного корабля… Забор там так и стоит, огромный, увитый виноградом, за лозами ворот не видно… – Лютый запнулся, нахмурился, посидел несколько секунд молча, затем с сомнением протянул: – Но мне показалось, в особняке кто-то живет.
– Как тебе это могло показаться, если ничего, кроме крыши, ты не видел? – проворчал Хан.
– Дорога к воротам наезжена. Я вмятины от колес видел.
– Может, Хазар его продал, – предположил Андрей.
– Нашел же идиота-покупателя! – фыркнул Хан. – Я бы этот дом задаром не взял! Не дом – скворечник! Воткнут среди скал. Ни деревьев, ни цветов не вырастишь – там голый камень, ни сарая, ни баньки не построишь – места нет, к морю не спустишься – обрыв! Кому такое сокровище понадобилось?
– А семьи у Хазара не было? Жены, детей? Может, кто-то из них в доме проживает?
– Когда я его знал, у него даже постоянной любовницы не было. Хазар – волк-одиночка. Аскет. Никаких страстей, слабостей. Он воспитал себя таким, чтобы никто его страстями и слабостями не смог воспользоваться… – Хан подпер свою худую, испещренную мелкими и крупными морщинами щеку кулаком, покусал губы. – И его тяга к наживе не переросла в манию, потому что деньги как таковые его не интересовали. Он не копил их и не транжирил (на что транжирить, если не пьешь, не колешься, не трахаешься?), а все вкладывал в дело, расширяя ассортимент, увеличивая партии, нанимая агентов… За те
