– Неплохо.
– Тетя Каринэ?
– Она хорошо. Второй раз вышла замуж. Наконец – счастлива.
– Гурген, Федор?
– Федя живет в Питере. Он художник. Не очень удачливый. А Гурген процветает. У него в Адлере кафе и два магазина…
Марианна слушала с улыбкой, кивая головой. Пока Андрей рассказывал, она забралась на подоконник, поближе к открытой форточке, и уселась на нем, свесив ноги.
– У Феди две девчонки. А у Гургена только кот. Жуткое рыжее животное размером с кабанчика. Брат кормит его исключительно кальмарами и мидиями…
– Гурген все такой же задохлик, как раньше?
– Что ты! Теперь в нем центнер веса…
Услышав об этом, Марианна засмеялась – она помнила двоюродного брата тощим, как щепка. Вдруг ее мелодичный смех оборвался. Нет, сначала раздался звон, потом треск, и только после этого наступила тишина…
Безмолвие продлилось одно мгновение. Почти тут же его разорвал грохот – это упала с подоконника Марианна. Потом со звоном посыпались стекла, покатился по полу сшибленный горшок с кактусом…
Андрей кинулся к сестре. Она лежала лицом вниз, засыпанная осколками стекла, и тяжело со свистом дышала. По ее худенькой спине струилась кровь.
– Она порезалась стеклом, да? – испуганно выкрикнула Каролина, подлетая к Марианне и падая перед ней на колени. – Когда оно треснуло, осколок попал ей в спину?
– Она ранена, – бросил Андрей, раньше чем Каро заметивший под правой лопаткой пулевое отверстие. – В нее стреляли…
Он перевернул сестру на спину. Спереди вся футболка тоже была красная – пуля прошла навылет, и из выходного отверстия била струя крови. Андрей с ужасом смотрел на этот фонтан, не зная, что делать. Он попытался заткнуть рану пальцами, но Марианна отбросила его руку.
– Не трогайте меня, – прошептала она. – Еще заразитесь, чего доброго…
– Надо вызвать «Скорую», – в панике выкрикнула Каролина.
– Она не успеет…
– Тогда я побегу за врачом, ведь должен тут быть врач!
Она сорвалась с места и бросилась вон из домика. Андрей не стал ее останавливать, хотя прекрасно понимал, что сестре уже никто не поможет.
– Там… – Марианна указала трясущимся пальцем на прикроватную тумбочку. – Возьмешь… Конверт. Передашь ей… От сестры.
– Хорошо, передам… Ты лучше не разговаривай, не трать силы… Они тебе еще понадобятся.
– Я рада, что повстречала тебя перед смертью…
– Марианка, не умирай, а? – В его глазах встали слезы, и бледное лицо сестры он видел будто сквозь туман. – Повремени… Хоть месяцок. Я тебя в Альпы свожу. У нас там здорово… Не так, как в Абхазии, но все равно здорово… Природа, чистый воздух, полоумные русские туристы, с которыми не соскучишься. – Он положил ладонь ей на лоб – ледяной! – и начал ласково поглаживать. – Между прочим, мы собак завели. Двух такс. Умные, заразы… А красавицы какие… Похожи на две докторские колбаски на ножках…
Марианна умиротворенно улыбнулась и едва слышно спросила:
– Как их зовут?
– Одного Миша, другого Горбачев. У них день рождения в один день с бывшим генсеком. Представляешь, что творится, когда мы начинаем их домой после прогулки загонять? Все думают, что Михаил Сергеевич Горбачев приехал к нам в Альпы…
Андрей хотел рассказать сестре еще о многом, но когда наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо, оказалось, что Марианна уже не дышит.
– Я не нашла врача! – донесся до Андрея плач Каролины. А потом она сама появилась в комнате. – На этой чертовой турбазе нет медпункта!
– Неважно… Уже неважно.
Тут в его кармане запиликал мобильный. Андрей поднес его к уку и хрипло выдохнул:
– Слушаю, Альберт.
– Я велел своему человеку прочесать здание, из которого хорошо просматриваются окна третьего домика, – возбужденно заговорил Лютый. – На всякий случай. И он на чердаке обнаружил человека с винтовкой. Хотел взять живым, но не смог – тот стал отстреливаться… Пришлось убить.
– Угу…
– Так что теперь Рите ничего не угрожает!
– Да… – Андрей посмотрел на безмятежное лицо сестры. – Теперь уже ничего…
Часть 4
«Три финальных аккорда»
Аккорд первый
Александр Геннадьевич Архипенко. Москва. Лето 200… г.
Кандидат в президенты Александр Геннадьевич Архипенко выглянул в окно бронированного «Мерседеса» и стал с интересом рассматривать толпу, собравшуюся возле здания бывшего Дворца культуры «Ударник». Народа было очень много, сотен пять, не меньше, и добрая половина собравшихся, потрясая плакатами с его портретами, скандировала: «Ар-хи-пен-ко – в пре-зи-ден-ты!» В основной массе это были не очень старые пенсионерки, которые, уйдя на заслуженный отдых, скучали без дела и привычного общения, вот и таскались на все встречи, дабы развеяться, пообщаться, разжиться какой-нибудь халявой типа футболки с портретом или блокнота. Таких энергичных старушек можно увидеть на всех предвыборных митингах. Не обошли они своим вниманием и Архипенко. Но что его порадовало – среди этой толпы бойких пенсионерок оказалось довольно много мужчин средних лет и юных студентов. Однако самое главное – Архипенко увидел в гуще народа двух парней с профессиональными камерами, один снимал вопящих старушек, другой приближающийся «Мерседес». Один оператор был прислан с провинциального кабельного канала, зато второй с популярнейшего центрального, но руководству и того и другого пришлось заплатить, чтобы они отрядили на митинг своих работников, а потом показали по ящику, как любит народ кандидата в президенты господина Архипенко.
Самодовольно улыбнувшись, тот откинулся на кресле. Он гордился собой, своим умом, своей прозорливостью, своей удачей. Из паршивенького слесаришки, тырившего щепотки взрывчатки для собственных нужд, он превратился сначала в начальника цеха, способного вывезти с завода машину смертоносного груза, а потом в хозяина целого концерна по производству оружия. Он смог подняться, пробиться, озолотиться, и все без ущерба для своей репутации честного человека. Более того, он стал влиятельным политиком, депутатом, кандидатом в президенты. А если бог даст, и президентом станет. Не на этих выборах, так на следующих, а не на следующих, так позже. Он еще молодой – у него есть время!
Архипенко пригладил свою и без того безупречную прическу, посмотрел на себя в зеркало. Отражение ему страшно понравилось – новая золотая оправа от «Диор» шла ему чрезвычайно, делая лицо еще более тонким, интеллигентным. А искусственная седина на висках придавала благородства. Изучив его юношеские фотографии (пришлось показывать – никуда не денешься!), журналисты отмечали в своих статьях, что Архипенко из породы тех мужчин, которые с возрастом становятся красивее. Только ни один из них не знал, какой ценой эта красота досталась Александру Геннадьевичу. Сменить прическу, свести родимое пятно, нацепить очки – дело плевое, даже похудеть и бросить пить было довольно легко, гораздо сложнее оказалось научиться открыто смотреть на людей, искренне улыбаться, радушно пожимать протянутые руки… Но он смог! Благодаря Хазару. Ведь это ему пришла в голову мысль двинуть Архипенко в депутаты.
«У тебя, Санька, такая внешность, что из нее можно слепить чего хочешь, – говорил тот когда-то Архипенко. – Ты толстый, лохматый, неопрятный. Ты пьешь. Но у тебя есть главное – острый ум, хватка и отлично подвешенный язык! А еще у тебя есть я. Я помогу тебе и советом, и деньгами, и услугами. Мои девочки и мои мальчики в твоем распоряжении. Как только кто-то станет мешать, ты скажи. Я разберусь! – А потом добавил, сверкнув своими глазами змея-искусителя: – Когда станешь президентом – сочтемся!»
И Архипенко, как известный персонаж Пушкина, понадеявшись на русское авось, согласился. Зная
