– С приездом, брат, – поприветствовал он Андрея и взял у него из рук небольшой дорожный чемодан. – Как все прошло?
– Отлично. Он ничего не заподозрил…
– Час назад в теленовостях передали, что кандидат в президенты Александр Геннадьевич Архипенко во время выступления перед избирателями потерял сознание. Врачи, приехавшие по вызову, предполагают, что причина обморока – обычное переутомление. На госпитализации они не настаивают, поскольку Архипенко пришел в себя уже через несколько минут и сообщил, что чувствует себя отлично… – Он вопросительно уставился на Андрея. – Как так?
– Яд действует медленно. Но уже к вечеру он свалит Архипенко. А к утру убьет.
Андрей забрался в салон «Мерседеса», устало откинулся на кресле, закрыл глаза.
– Устал? – участливо поинтересовался Гурген, усаживаясь на водительское сиденье.
– Как черт, – ответил Андрей, не открывая глаз. – Отвези меня в квартиру. Я должен отдохнуть. У меня ночью самолет, а там мне не удастся поспать…
– Ты же собирался перед отъездом съездить в Абхазию! Побывать на могилах мамы и бабушки…
– Хотел, но…
– Надо съездить, Андрей. Ты и так не был у них больше пятнадцати лет. Это нехорошо…
– Они умерли, Гурген. Их души на небесах. Теперь под могильными плитами лишь остатки их плоти. Скелеты, одним словом. Думаешь, им есть дело до того, бываю ли я на месте их захоронения или нет?
Гурген на это ничего не ответил, он упрямо сжал губы и дал по газам. Пусть Андрюшка что хочет говорит, а он его в Абхазию отвезет. Могилам предков обязательно надо поклониться… Тем более есть еще один повод, чтобы наведаться в Абхазию. Только Гурген пока решил о нем не рассказывать – сюрпризом будет!
– Ладно, поехали, – смиренно проговорил Андрей, уловив настроение брата. – Только я посплю по дороге, ладно?
– Спи, конечно. На границе разбужу…
Андрей свернулся на сиденье и тут же засопел. Гурген поднял верх, чтобы брата не продуло, и направил машину по шоссе в сторону российско-абхазской границы.
За всю дорогу Андрей проснулся лишь однажды – когда на пропускном посту проверяли документы. Но стоило Гургену въехать на территорию Абхазии, как он вновь задремал, по-детски выдыхая воздух из приоткрытого рта.
Когда вдали показалось старое сельское кладбище, Гурген тронул брата за плечо:
– Вставай, Андрей, приехали.
Тот с трудом разлепил веки, приподнял голову, выглянул в окно. Увидев покосившиеся кресты и новые мраморные памятники, он тряхнул головой, отгоняя сон, и спросил:
– Ты помнишь, где находятся могилы?
– Конечно, я же регулярно навещаю бабушку… Ну и Лену заодно… – Он указал пальцем на большой деревянный крест из красного дерева. – За ним надо повернуть налево. Вторая и третья могилы.
– Ладно, пойдем.
Выпрыгнув из салона, Андрей зашагал по каменистой почве к погосту.
Гурген не сразу последовал за братом. Сначала он достал из бардачка плитку шоколада и дивную фиалку в горшочке, которая цвела сиреневыми цветками и источала тонкий, ненавязчивый аромат.
– Что это у тебя? – не понял Андрей, когда увидел в руках брата два этих предмета.
– Цветы твоей матери – она всегда любила фиалки, а шоколад бабушке. Я без него не приезжаю. Помнишь, какой она была сластеной?
По лицу Андрея было видно, что ему немного стыдно. Бабушкин любимчик совсем забыл о ее пристрастиях. Как и о ней самой…
– Гурген, я не хочу, чтоб ты думал обо мне плохо, – тихо сказал Андрей, посмотрев брату в глаза. – Я не забыл их. Ни бабушку, ни маму. Они навсегда останутся в моем сердце… Просто я не верю в этот культ могил. Глупо поклоняться месту, где захоронены твои любимые люди.
– Не надо оправдываться, Андрей. Я все понимаю… – Гурген обнял его за плечи и повел к деревянному кресту. – Только я в отличие от тебя думаю по-другому. Я верю в то, что мертвые все чувствуют. Они радуются, когда их навещают, и грустят, если их могилы не ухожены… Ты не поверишь, но я всегда стучу по памятникам, когда прихожу на кладбище. Как мы, придя в гости, стучим в дверь. Я хочу, чтобы они знали, что я явился, чтобы их навестить… – Гурген встрепенулся. – Эй, а мы уже на месте!
Услышав это, Андрей отстранился от брата и быстрым шагом направился к двум мраморным памятникам, вросшим в холмы, усыпанные мелкими цветочками и буйной травой. Могилы были не ухожены, но дорогие памятники выглядели прекрасно – портреты, вырезанные на гладкой черной поверхности глыбы, поражали сходством с оригиналами. Елена получилась женственной и красивой, а Бэла Ашотовна благородной, мудрой, сильной духом.
Подойдя к могиле матери, Андрей остановился. Несколько секунд он стоял, глядя на портрет усталым взглядом, потом нерешительно поднял руку над памятником и постучал по мраморной поверхности.
– Значит, ты считаешь, что они слышат меня? – хрипло спросил он у Гургена.
– И видят.
Андрей задрал голову, посмотрел в голубые небеса.
– Здравствуй, мамочка, – прошептал он. – Привет, бабуля! Марианна с вами?
– Пока ее тело в морге, – ответил Гурген, пристроив на Ленину могилу цветок, а на бабушкину шоколадку. – Но как только патологоанатомы произведут все манипуляции, я заберу его… Заплачу сторожам в морге и заберу. А потом похороню сестренку здесь. Рядом с мамой и бабушкой.
– Я обязательно ее навещу… – Андрей присел возле бабушкиной могилы, прижался лбом к мраморному портрету на памятнике. – Теперь я буду часто сюда приезжать.
Он еще несколько минут посидел так, беззвучно шевеля губами, затем поднялся, надел солнечные очки (Гурген мог поклясться – глаза были влажными!) и буднично произнес:
– Если ты устал, я машину поведу.
– Ты уже собираешься возвращаться в Адлер?
– Да, конечно.
– Я думал, ты захочешь подняться в горы. Проститься с домом.
– Гурген, ты меня удивляешь! С могилами ты меня заставил проститься, но тебе этого мало! Теперь ты хочешь, чтобы я сказал «Пока» кирпичной коробке с окнами?
– Давай доедем. Недалеко ведь…
– Не поеду, – отрезал Андрей и широким шагом направился к машине. – Мне собираться надо. Еще я хотел с одним человеком попрощаться…
Когда они подошли к «Мерседесу», Гурген, вместо того чтобы сесть в салон, открыл багажник и достал из него алюминиевую емкость с крышкой.
– Что это у тебя такое? – без особого любопытства спросил Андрей, устраиваясь на сиденье.
– Прах твоей жены.
– Чего, чего?
– Прах твоей жены, – повторил Гурген. – Я забрал ее тело из морга, нашел крематорий… – Он посмотрел вдаль, где на фоне голубого неба высились снежные пики. – Она же всегда мечтала, чтобы ее прах развеяли над горами…
Андрей выпрыгнул из машины, подошел к брату, заглянул тому в лицо.
– Ты сделал то, что должен был сделать я, – медленно проговорил он. – Почему?
– Я тоже любил ее, Андрей, – после паузы ответил Гурген. И, спрятав глаза, добавил: – Я так надеялся, что ты ее бросишь. Как бросал всех остальных… Тогда бы у меня появился шанс…
– Ты никогда не говорил об этом.
– Зачем? Сначала она была твоей женой, потом исчезла, а теперь умерла… – Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, затем решительно тряхнул головой и протянул урну с прахом Андрею. – Бери. И поедем. Надо исполнить волю Кары.
Андрей взял урну из его рук, прижал к груди. И не выпускал все дорогу, пока машина ехала по узкому серпантину. Мимо перевала, горной речки, заброшенной пасеки вверх. Когда вдали показались очертания
