почувствовал наверняка: этот человек - отнюдь не ординарный любитель поразлагольствовать о Библии. Гордон взял ручку, сложил листки бумаги и встал с намерением пересесть в другое кресло.
Брат Элиас поднялся одновременно с ним.
- Я знаю, что постигло вас и ваших близких, и я хочу помочь вам, - проговорил брат Элиас. - Вы страдаете за прегрешения нечестивцев. - Он быстро опустился на колени и протянул руку, стараясь увлечь Гордона за собой. - Встаньте и молитесь со мной, и мы все исправим.
Гордон отпрянул и встряхнул головой, с изумлением глядя на коленопреклоненного.
- Нет.
- 'Поле есть мир; доброе семя, это - сыны Царствия, а плевелы - сыны лукавого. Враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века'. От Матфея, глава тринадцатая, стих тридцать девятый.
Гордон огляделся, нет ли кого в вестибюле, кто мог бы видеть эту сцену. Но те немногие, что сидели, глубоко погрузившись в мягкие кресла, либо смотрели сквозь затемненные окна на улицу, либо себе под ноги, полностью погрузившись в свои собственные беды и тяготы. На брата Элиаса никто внимания не обращал.
- Хвалите Иисуса! - воскликнул брат Элиас и склонил голову. - Хвалите Господа!
Почему этому психу вздумалось прицепиться именно ко мне, недоумевал Гордон.
Брат Элиас поднял голову:
- Если бы Христос был повешен, а не распят, мы бы сегодня поклонялись петле.
Гордон направился к регистратуре и постучал костяшками пальцев по белой столешнице, чтобы привлечь внимание женщины в наушниках.
- Простите, мисс, но этому человеку полагается находиться здесь? - кивнул он в сторону брата Элиаса, все еще стоящего на коленях на полу вестибюля.
Женщине хватило одного взгляда на солидно одетого проповедника с Библией и стопкой брошюрок, чтобы нажать красную кнопку на приборной доске.
- Охрана! - произнесла она в микрофон. - Его преподобие опять здесь. Вы не могли бы его проводить из здания больницы?.. Спасибо. - Посмотрев на Гордона, она кивнула, показывая, что сейчас все уладят.
Гордон вернулся к своему креслу, но на сей раз брат Элиас не стал садиться с ним рядом.
- Молитесь, - бросил он, спокойно направляясь к стеклянным раздвижным дверям главного входа. Потом обернулся и добавил: - Молитесь за вашу жену. Молитесь за вашу дочь. 'Ибо я пришел восстановить сына против отца своего и дочь против матери своей'. - Черные зрачки на секунду впились в глаза Гордона, и он исчез, вышел из здания ровно в тот момент, как из другой двери в вестибюле появились двое охранников.
Гордон снова взял ручку и стопку формуляров.
Сверху лежала дешевая брошюрка. На обложке крупными жирными буквами значилось:
САТАНА ИСПОЛЬЗУЕТ ВАС! ОН УЖЕ ЗДЕСЬ!
Не затрудняя себя чтением брошюры. Гордон скомкал ее и бросил в большую урну, расположенную по соседству с креслом.
Ему надо было заполнить документы медицинского страхования.
Было почти четыре часа, когда наконец из распашных дверей появилась Марина на каталке, которую везла уже другая нянечка. Гордон, покойно расположившийся в кресле у окна, выходившего на улицу, немедленно встал при ее появлении. Она выглядела усталой, но на лице блуждала улыбка. Увидев его, она быстро встала с кресла.
- Хорошие новости, - заявила она.
- Правда? - не веря своим ушам, переспросил Гордон. Он готовился к самому худшему, и это заявление застало его врасплох.
- Я так думаю. Предварительные анализы обнадеживают. Но наверняка мы сможем узнать только завтра. - Она улыбнулась и подмигнула. - Советую начать думать над именем девочки.
- Ты уверена?
- Шутка.
- Что, действительно все в порядке?
- Похоже на то, - рассмеялась Марина. Он крепко обнял ее и поцеловал.
- Это дело надо отметить, - заявил Гордон. - Поехали пообедаем в каком-нибудь шикарном ресторане.
- Не стоит, - покачала головой Марина. - На самом деле, я не очень хорошо себя чувствую. Все эти анализы, понимаешь... - Она закатила глаза, оставив фразу недосказанной. - Давай лучше поедем домой.
- Может, лучше нам остаться переночевать в Вэлли и вернуться сюда утром?
- Тебе завтра на работу.
- Скажусь больным. Брэду все равно. Она посмотрела на него так, словно услышала несусветную чушь.
- Согласен, - с улыбкой кивнул Гордон.
- А кроме того, нам теперь надо экономить, если мы хотим быть достойными родителями.
Он вспомнил о том, что она не так давно говорила насчет аборта, и решил было спросить об этом, но передумал.
- Намек понял, улыбнулся Гордон и подал жене согнутую в локте руку. - Тогда лучше поехать, если хотим до темноты попасть домой.
Под руку они вышли из вестибюля на стоянку. Несмотря на близость вечера, температура зашкаливала далеко за тридцать. Солнце еще стояло высоко в ясном безоблачном небе. В фениксе не бывало муссонов, избавляющих от палящей жары. Они сели в машину и осторожно прислонились к спинкам сидений. Раскаленные виниловые чехлы чувствовались даже сквозь одежду. Гордон опустил окно и включил на полную мощность кондиционер, спеша разогнать застоявшийся адски раскаленный воздух. Он уже взмок от пота.
- Слава Богу, что мы не живем здесь, - сказала Марина.
- Это точно.
Они выехали на Вашингтон-авеню и направились на запад, в сторону шоссе Черного Каньона.
Спустя несколько минут они миновали брата Элиаса, который в своем деловом костюме спокойно стоял на обочине, пытаясь поймать попутную машину. Проповедник, глядя прямо в глаза Гордону, улыбнулся и помахал рукой.
Откуда он знает мою машину? - подумал Гордон, но проехал мимо, не снижая скорости. Казалось, жгучий взгляд черных глаз проник сквозь лобовое стекло и пронзил его насквозь. Марина ничего не заметила.
Выехав из Феникса, они остановились в 'Молочной Королеве', где как следует перекусили перед долгой дорогой домой.
11
Пожилая миссис Перри собралась рожать. Фил Джонсон, директор рэндоллского дома престарелых, перечитал докладную врача, покачал головой и швырнул измятую скрепку в корзинку для бумаг. Немыслимое дело! Женщине далеко за восемьдесят. Явное старческое слабоумие. В лучшие дни и то едва адекватна. В худшие - старуха, бубнящая себе под нос, как младенец.
Он вздохнул, встал, закрыл папку и положил ее в верхний ящик, в компанию еще с несколькими. Потом выключил настольную лампу и двинулся по стерильно-белому коридору к комнате миссис Перри. Медленно и осторожно он открыл дверь. В полумраке комнаты слышалось хриплое дыхание. Судорожно вздымалась мертвенно-бледная грудь. Женщина спала, подложив под спину несколько подушек, отчего характерно вздувшийся живот выпирал еще более явственно. Фил вгляделся в лицо. Узенькая полоска
