мне сыновние чувства. Моя семья – это Энджи. Не он. И не вы. – Я рывком высвободил запястье из его цепких пальцев и в свою очередь стиснул его руку. – И вот еще что, сенатор... Если вы снова вздумаете угрожать мне, я очень сильно осложню вам жизнь... – и с этими словами шлепнул фотографию на стол перед ним.
Если Малкерн и узнал тех, кто на ней запечатлен, то виду не подал. Он все так же не сводил с меня сузившихся глаз – даже зрачки стали размером с булавочную головку. Концентрированный заряд ненависти исходил из них.
Поглядев на Энджи, я отпустил кисть сенатора и поднялся:
– Благодарю за внимание. – Потом потрепал Джима по плечу: – Всегда рад встрече с тобой, старина.
– Счастливо, Джим, – сказала Энджи.
Мы двинулись прочь.
Если бы мы дошли до дверей, уже осенью я сидел бы на пособии для неимущих. Если бы мы дошли до дверей, мне вскоре пришлось бы перебираться в Монтану, в Канзас, или в Айову, или в подобное же захолустье, где, по моим понятиям, царит такая тоска, что никому не хочется вводить эти штаты в сферу своего политического влияния. Если бы мы дошли до дверей, Бостон был бы для нас закрыт.
Мы были в четырех-пяти метрах от выхода, когда за спиной раздалось: «Патрик», – и я понял, что все же немного разбираюсь в природе человеческой. Энджи стиснула мою руку, и мы обернулись с таким видом, словно делали окликнувшему нас Джиму Вернану большое одолжение.
– Пожалуйста, вернитесь и сядьте.
Мы подошли к столу. Малкерн протянул руку:
– С утра я всегда малость не в духе. И потом – у меня слишком своеобразный юмор: не все понимают.
Я пожал ему руку:
– Бывает.
Он повернулся к Энджи:
– Мисс Дженнаро, уж вы простите старого брюзгу.
– Все забыто, сенатор.
– Называйте меня просто «Стерлинг», – с задушевной улыбкой он похлопал ее по руке. Просто воплощение искренней благожелательности и непритворной задушевности.
– Откуда это у тебя? – спросил Джим, кивнув на снимок.
– От Дженны Анджелайн.
– Но это ксерокопия.
– Именно.
– А оригинал? – спросил Малкерн.
– У меня.
– Пат, – сказал он, явно сдерживаясь, но продолжая улыбаться. – А ведь мы тебя наняли, чтобы ты нам документы вернул, а не копии.
– Пока я не разыщу остальные, этот побудет у меня.
– С какой стати? – спросил Джим.
Я ткнул пальцем в первую полосу газеты:
– Очень уж грязно становится. Не люблю. А ты, Энджи?
– И я не люблю.
Я поглядел на Малкерна и Вернана:
– Вот видите – мы не любим грязи. Оригинал останется у нас, и это нам поможет не вляпаться, не изгваздаться. А там видно будет.
– Помощь нужна, Патрик?
– Разумеется. Расскажите мне про Полсона и про Сосию.
– Неосмотрительно со стороны Брайана, – сказал Малкерн.
– В самом деле? – спросила Энджи.
– Идиотская неосмотрительность. То, что может себе позволить рядовой гражданин, непростительно публичному политику. – Он кивнул Джиму.
Тот сцепил пальцы в замок.
– Шесть лет тому назад сенатор Полсон развлекся... хм-м... с одной из проституток мистера Сосии. Это был, скажем так, кутеж. В данных обстоятельствах я вряд ли способен описать его более подробно, но вся эта увеселительная затея вылилась в нечто большее, нежели вечер с вином и женщинами.
– Ни одну из которых не звали миссис Полсон, – вставила Энджи.
Малкерн покачал головой:
– Да это в данном случае не важно. Она жена политического деятеля и понимает, чего от нее ждут в
