тобой обращается.
Зазвонил телефон.
Никто из нас даже не шелохнулся. Никто даже не взглянул на него. Никто не сменил гнев на милость, никто не собирался отступать от своего.
Еще два звонка.
– Патрик.
– Что? – процедил я сквозь зубы.
Еще один звонок.
– Это, должно быть, Джордж.
Я немного отошел, – по крайней мере, челюсти уже не сводило. Я повернулся и взял трубку:
– Патрик Кензи слушает.
– Привет, Патрик. Это Джордж.
– Джорджи! – воскликнул я, заставив свои голосовые связки изобразить восторг.
– У тебя есть ручка?
– А ты видал когда-нибудь детектива без ручки?
– Ха-ха! Тогда записывай: Дженна Анджелайн. Автомобиль «Шевроле-Малибу», голубого цвета. Модель семьдесят девятого года. Номер водительских прав – DRW четыре – семьдесят девять. Согласно постановлению от третьего июня на машине установлен блокиратор.
Где-то внизу живота зрело радостное чувство, по жилочкам забегала кровь, и сердце весело забилось.
– Так, говоришь, блокиратор ей поставили?
– Да, – ответил Джордж. – Блокиратор Денвера. Похоже, мадам не очень любила платить штрафы за парковку в неположенном месте.
Блокиратор Денвера. Этакий желтый башмак, намертво схватывающий колесо. Голубой «Малибу». Припаркован у дома Дженны. Когда я нагрянул туда, на капоте автомобиля сидели Джером и его друзья. В ближайшее время он никуда больше не поедет.
– Джордж, ты гений. Век за тебя буду молиться.
– Что, действительно чем-то помог?
– Помог... Не то слово.
– Послушай, как насчет того, чтобы как-нибудь посидеть вместе и выпить пивка?
Я взглянул на Энджи. Она сидела, нагнувшись, словно рассматривая что-то у себя на коленях. Волосы скрывали лицо, и глаз не было видно, но чувствовалось, что она не успокоилась, и это ощущалось физически – исходящий от нее гнев висел в комнате, точно густое облако отработанных выхлопных газов.
– С удовольствием, Джордж. Позвони мне на той неделе, ладно? Есть тут у меня дельце, но за недельку, думаю, управлюсь. – Управлюсь, если меня не убьют.
– Значит, договорились, – сказал Джордж. – Смотри не забудь.
– Всего хорошего, Джордж.
Я повесил трубку и посмотрел на коллегу. Она грызла ручку, и глаза уже не метали молнии. Она заговорила, и голос ее звучал ровно, как и всегда:
– Я была не права.
– А может, и права. Может, я просто еще не созрел до того, чтобы проникнуть в этот уголок подсознания.
– Скорее всего, никогда и не созреешь.
– Не исключено, – согласился я. – А как насчет тебя?
– И человека, которого ты со свойственной тебе учтивостью величаешь «Фил-дерьмо»?
– Ну да.
– Там видно будет, – ответила она. – Там будет видно.
– А как насчет этого дела? Что ты намерена предпринять?
Она пожала плечами:
– Сам знаешь что, нечего и спрашивать. Мне ведь, однако, не пришлось видеть, как умирает Дженна. В общем, действуй как знаешь. Только помни, за тобой должок.
Я кивнул и протянул ей руку:
– Ну, что, мир?
Она скорчила рожу, перегнулась через стол и шлепнула меня по ладони:
– Неужели мы когда-нибудь ссорились?
– Минут пять назад, – рассмеялся я.
