ее рта.
Встреча была назначена на два часа дня. С работы я ушла в двенадцать, беспрепятственно отпущенная на совещание по поводу новых учебников. (Лгать начальству было мне в новинку, но кое-какие актерские данные определенно обнаружились.) Тем не менее мы опоздали на семь минут - из-за Антонины, естественно. Та собралась к Самому в майке с голым животом и в джинсах ниже пупа сантиметров на пятнадцать. Хорошо хоть заранее зашла ко мне. Я наскоро изругала ее и выдала рубашку с попугаем, которую пришлось еще и гладить. Нахалка заупрямилась было, но попугай сделал свое дело - налюбовавшись собственным отражением в зеркале, поэтесса смягчилась и отправилась, вполне довольная судьбой. На нервной почве я пообещала подарить ей попугая. Сама я оделась в стиле «весенняя свежесть»: нежно-салатный костюм, бежевые туфли и сумка, макияж пастельных тонов. Этакое олицетворение свежих веяний в литературе.
Диана тоже была вся свежая и юная, в розовом брючном костюме - этакая розовая мечта. Только голос у нее был совсем не мечтательный.
- А где же ваш главный? - первым делом бесцеремонно осведомилась она.
- Срочная командировка! - не моргнув глазом отрапортовала я, не замедляя шага и увлекая за собой Метелкину.
Сам также не скрыл удивления. Когда мы вошли, он еще некоторое время смотрел за наши спины - ждал остальных. Я предупредила его вопрос:
- К сожалению, печальное совпадение! Нашего редактора как раз вызвали в Москву на литературную конференцию. Но я, как его заместитель, облечена всеми полномочиями… и готова обсудить… и принять, если потребуется, все меры…
Я делала поистине головокружительные артистические успехи. Улыбка на моем лице способна была повысить температуру в комнате на добрый десяток градусов. Голос звучал так, что в моей правдивости не усомнился бы даже детектор лжи. Сама Светлана с ходу произвела бы меня в отличницы!
Однако никакого ответного движения мышц на лице Самого пока что не замечалось. Он даже не предложил нам присесть. Даже не кивнул в знак приветствия!
- Знаете, мне казалось - мы все типа взрослые люди! - в раздражении он не выбирал выражений. - Раз уж речь идет об официальной регистрации журнала… Я типа того ожидал несколько другого подхода!
Последовала назидательная пауза. Я заполнила ее беспомощным разведением и складыванием рук и длинными вздохами, Метелкина - печальными взмахами ресниц с последующим потуплением взора. (Об основных правилах приличия для женщин, согласно рекомендациям моей мамы, она была подробнейше проинструктирована по дороге).
- Теперь к вопросу о художественном уровне, - наконец молвил Сам. Как видно, он поднаторел в литературоведческой лексике! - Будем говорить откровенно: большинство ваших вещей - проходные… Есть претензии и к оформлению, к иллюстрациям… А то, что помещено в разделе «Молодые голоса», - это, уж извините, никак не поэзия!
И тут он небрежно швырнул на стол нашу красавицу папку!
Словно брезгливо отшвырнул разом и всех нас.
Напрасно он это сделал! Я выпрямилась. Я вдруг почувствовала себя опытной, как Жорж, прозорливой, как Томик, и красноречивой, как Шехерезада.
Моя улыбка бесследно исчезла. Я приподняла бровь и тоже выдержала небольшую паузу. Этакая дуэль на паузах.
- Простите… хотелось бы узнать, что конкретно имеется в виду? Мне казалось, вы лично сразу ознакомились с содержанием первого номера… и… одобрили его?
Однако он категорически не помнил этого. Кто же прочитал рукопись за это время? Кто сказал свое веское слово? Кто-то из знакомых в литературных кругах? Супруга? Диана?
- Конкретно? - Он пренебрежительно скривил губы. - Ну, скажем так: мнение авторитетных людей. Ваш журнал, скажем так, не выдерживает профессиональной критики!
Ах так… Не прощать наглости! Собраться с мыслями и ответить!
Я прошлась по кабинету и остановилась перед его столом. На моих губах снова играла улыбка - на сей раз с оттенком сожаления. Я шепнула доверительно, даже чуть наклонившись к нему:
- Видите ли… О профессиональных критиках иногда говорят: они учат писателей писать так, как писали бы сами… если бы умели!
Теперь откачнуться и посмотреть в глаза. Неплохо! Выражение любопытства с насмешкой налицо. Продолжать! Закрепить позицию!
- Не говоря о том, что литература - область, в которой профессионалом считает себя практически каждый. И поклонник детективов, и любительница женского романа… Вы согласны? - Теперь я могла вновь позволить себе паузу. И не забыть улыбку! А вот и благосклонный кивок в ответ - отлично! Сверх программы! - Точно так же, как в педагогике. Как грозный отец с ремнем - и нежный папа, который возит ребенка в музыкальную школу. И ведь оба считают себя крупнейшими специалистами в воспитании детей!
Неожиданно он хмыкнул.
- Это да… это уж точно… Учительница? - по-свойски подмигнул он мне. - Да вы присядьте!
Наконец-то вспомнил!
- Школьный библиотекарь, - представилась я. - Изучаю на практике читательские вкусы нового поколения. А моя коллега - будущий филолог!
Умница Антонина слегка наклонила голову и опустилась на стул почти грациозно.
- Ну и как у детей насчет читательских вкусов? - вежливо поинтересовался Сам, отвлекаясь от регламента.
- Выражены слабо! Определяются с большим трудом. Мальчики предпочитают журналы автолюбителей, девочки - гороскопы и гадания. Восемьдесят три процента читают только школьную программу, из них подавляющее большинство - в кратком изложении. Оставшиеся семнадцать процентов берут книги в руки в плохую погоду, когда нервничают и перед сном. Читают в среднем две с половиной страницы в день.
Эти статистические выкладки, видимо, впечатлили Самого. Он прошелся по кабинету туда-сюда.
- Ишь ты, паршивцы! Компьютерное поколение!
И - вернулся к папке…
- Так вы, значит, не согласны с критической оценкой? Хотите сказать, ваши там молодые… это можно назвать стихами?
Не ударить в грязь лицом!
- Новые пути всегда тернисты, - высокопарно провозгласила я, - но, как правило, именно они-то и ведут к открытиям!
Лицо его выразило легкую степень отупения. И некоторое время сохраняло это выражение. Возможно, он силился представить себе грядущие открытия молодых авторов. Однако, похоже, так и не смог.
- И потом, ведь у вас в этом журнале никакой направленности! - спохватившись, перешел он к следующему пункту. Но интонация была утрачена. Он уже почти жаловался! - И фантастика, и юмор, и стихи, и сцены… каша какая-то! Все-таки… журнал должен иметь собственный облик!
За этой блестящей фразой мне вдруг ясно увиделась Диана.
- Сте-ре-о-тип! - четко и раздельно произнесла я, мысленно подойдя к ее столу и грохнув по нему кулаком. - Банальный стереотип времен застоя! По-моему, ясно, что журнал
С минуту он переваривал мой ответ. А в воздухе замирали отзвуки моего боевого клича. Или, быть может, отзвуки грядущей победы?!
- А неизвестные имена? - вспомнил он. - Ведь практически ни одна фамилия ничего не говорит даже… м-м… продвинутому читателю!
- Возможно, первое время, - невозмутимо согласилась я. - Но ведь когда-то читателю были неизвестны и Пушкин, и Лермонтов!
Тут он посмотрел на меня с некоторой даже опаской. Имена классиков, похоже, пробудили в нем какой-то комплекс… Уж не отстающего ли ученика?
