страшно утомленным. Возможно, сказался долгий бег по безводной степи или последний рывок, совершенный, когда он почуял людей, или то и другое.
Это был крупный зверь с крепко сбитым туловищем, кривоватыми мощными ногами, длинным голым хвостом, широкой лобастой башкой с торчащими вверх короткими широкими ушами и тупоносой мордой собаки-бойца. Шею собаки украшал кожаный ошейник, утыканный длинными бронзовыми шипами.
Люди стояли полукругом, глядя на это чудо, прибежавшее из степи со стороны далеких гор. Чудо же твердо стояло на широко расставленных лапах и переводило взгляд с одного двуногого на другого. Пес то ли определял, кто в этой стае вожак, то ли переводил дух перед последним броском. Он остановился, не добежав до людей десяти шагов, и вовсе не стремился преодолеть это расстояние. Выходит, псина была ученая. Она знала, чего можно ожидать от слишком тесного контакта с этими двуногими бесхвостыми существами.
– Не надо, – произнес Артем, повернув голову к айну, стоящему рядом. – Опусти.
Косам ослабил тетиву, но стрелу с нее не убрал, готовый в любой момент вскинуть лук. На бешеную псина вроде не походила, слюна из пасти не текла, глаза не были налиты желтизной, краснотой или чем они там должны быть налиты при бешенстве. Да и вообще, бешеная уже бросилась бы. Нечего ей, бешеной, тянуть. А эта собаченция стояла и явно изучала их.
– Откуда она здесь? – вопрос, пришедший в голову всем, вслух высказал Садато.
– И где ее хозяин? – добавила Ацухимэ.
– И кто он? – добавил ее брат.
– Если есть хозяин, то почему она его бросила? – добавил капитан Гао.
Ответов на эти вопросы пока что ни у кого не находилось, может, оттого, что до сих пор все пребывали в остолбенении средней тяжести. Следовало признать, было от чего. Однако если предположить…
Но предположить Артем уже ничего не успел.
– Стой! – закричал он. – Ёсимунэ, назад! Не подходи к ней!
Но Ёсимунэ не послушался. Пацан продолжал идти к собаке, ступая медленно и осторожно и приговаривая успокаивающе:
– Хорошая собачка, хорошая.
– Назад, кому сказал! – сделал еще одну попытку господин посол. – Накажу!
Айн снова вскинул лук.
– Я успею, господин, – с олимпийским спокойствием заверил он Артема. – Засажу в глаз.
Косам плавно отступил на несколько шагов в сторону, чтобы Ёсимунэ не заслонял от него пса.
Артем скрипнул зубами, убрал ладонь с рукояти меча и распорядился:
– Никому не двигаться.
Зато господин посол двинулся сам. Шел он все туда же, в сторону собаки, двигаясь не менее осторожно, чем первопроходец Ёсимунэ, и про себя проклиная тот день и час, когда дал слабину и не отдал приказа вышвырнуть с корабля обратно на берег этого малолетнего хулигана. Ну вроде уже не ребенок малый, что- то должен соображать! В его годы дети самураев уже отданы в обучение суровым наставникам, а дети земледельцев и ремесленников вовсю помогают своим папашам и мамашам на полях и в мастерских, без шалостей и глупостей перенимают секреты мастерства. А этот? Тьфу ты, господи!..
Этими пустыми, в сущности, мыслишками Артем старательно отгонял от себя мысли о том, что может произойти, ежели в собачьей башке вдруг перемкнет контакты и она бросится на маленького человечка, подошедшего к ней. Даже если айн выпустит стрелу в тот самый миг, когда собака сорвется с места, потребуется еще мгновение, чтобы она пролетела эти десять шагов. А много ли времени нужно, чтобы сомкнуть могучие челюсти на хрупкой шее мальчишки! Да еще не факт, что айн попадет, не факт, что собака сразу свалится замертво.
– Выпороть засранца, – услышал Артем за спиной ворчание Садато. – Отходить ножнами по заду, чтоб навсегда усвоил.
Бывший ученик Ямомото-рю, воспылавший внезапной любовью к собаке, сейчас опустился перед ней на корточки. Псина признаков агрессии вроде бы не проявляла, не скалилась, не рычала, но никто не мог с уверенностью сказать, что творилось сейчас в собачьей башке.
Артем медленно приближался к мальчишке и собаке, готовый в любое мгновение сорваться с места и откинуть Ёсимунэ в сторону. Он переключил свой мозг на воспоминания о цирковых дрессировщиках – что те делали, что говорили, не делились ли верным способом обуздания четвероногих тварей. Собственной собаки у Артема никогда не было, поэтому он мог привлекать лишь чужой опыт.
В этот момент Ёсимунэ поднял руку и провел ладонью по собачьей голове.
Собака спокойно дала себя погладить, даже не пошевельнулась, не говоря о чем-то более существенном. Но при этом псина внимательно смотрела не на гладящего ее человека, а поверх его плеча. Вооруженные большие люди, один из которых направлялся к ней, для нее представляли больший интерес, чем маленький и невооруженный человек. Нет, эта зараза и вправду оказалась весьма умной.
– Отойди от нее, – сказал Артем, приблизившись и став позади Ёсимунэ.
– Зачем, Ямомото-сан? – Ёсимунэ потрепал собаку за ухом, та мотнула башкой вроде бы недовольно, но как-то иначе недовольство свое не выразила. – Хорошая собака. Спокойная.
– Тебе Садато-сан потом все объяснит про хороших собак. Доходчиво объяснит!..
Артем еле сдержался, чтобы не влепить этому паскуднику затрещину. Не сделал он этого только из-за того, что собака могла неадекватно среагировать на резкое движение у нее под носом.
– А от себя я тебе обещаю вот что. Еще одна такая выходка, еще раз ослушаешься моего приказа – из первого же города отправлю обратно в Ицудо.
Плавно, всячески избегая резкости в движениях, Артем поднес руку к голове Ёсимунэ и двумя пальцами схватил его за ухо.
– А ну давай отсюда! Живо к Садато-сан для вдумчивой беседы!
– Вода… ой! Воды ей надо дать! – морщась и кривясь, выпалил Ёсимунэ. – Покормить!
Собака между тем уселась на задницу и громко, требовательно гавкнула. Может, она и вправду просила, чтобы ее напоили да накормили? Артем отправил назад пацана, потирающего ухо, сам отступил от собаки на два шага и остановился. Накормить-то ее, конечно, можно. Мяса у них хватало. Сложнее обстояло с водой. Ее следовало беречь.
«Ладно, – решил Артем. – Один раз напоить можно, но не больше».
– Эй! Принесите кто-нибудь собаке воды и пожрать!
Под ворчание Садато, мол, самим не хватает, а еще какую-то приблудную скотину пои, все тот же неисправимый Ёсимунэ принес захваченную с корабля коробку, выложенную рисовой бумагой, налил в нее воды и поставил перед собакой. Пес понюхал коробку, жадно набросился на воду и выхлебал ее в два счета. А вот брошенный ему кусок жареного мяса он даже не понюхал. Да и вообще с собакой вдруг стали происходить непонятные вещи. Она сорвалась с места, отбежала на несколько метров, описала там небольшой круг, косясь на людей и отрывисто лая, потом вернулась, потом снова отбежала и опять вернулась.
– Зовет за собой, – сказал Косам.
Люди, конечно, не расслабились до конца, но напряжение стремительно уходило. Теперь уже точно не имело смысла держать тетиву натянутой, меч обнаженным и стоять не двигаясь плечом к плечу. Всем стало ясно, что собака к ним выбежала вполне обыкновенная, без намеков на бешенство или агрессию.
– Да, похоже, что зовет, – согласилась с дикарем Ацухимэ. – Возможно, с ее хозяином что-то случилось и она зовет нас к нему.
– Но почему она прибежала к нам? – произнес капитан Гао. – Почему не припустила к себе домой?
– Наверное, до дома далеко, – ответила ему Ацухимэ. – А мы оказались рядом.
– Мы для нее чужие, госпожа. Собака должна бояться чужих и бежать к своим, даже если до них далеко.
– Собаки бывают разные, капитан Гао. Есть глупые, а есть умные. Наверное, эта собака очень умная.
– Я никогда не видел таких собак, госпожа, – сказал капитан. – Даже близко похожих на эту не видел.
– Я тоже не видела.
